Безногий старик, женщина и двухлетний ребенок ютятся в доме, который может рухнуть в любой момент

Деревня Танеевка, серая изба с потрескавшимися стенами, покосившийся кривой забор… Чтобы войти в дом, нужно приложить недюжинные усилия – дверь просела и кажется, что она полностью вросла в землю. Переступив через порог, становится немного страшновато – понятно, что стены с давно отвалившимися обоями едва держат потолок, а пол предупреждающе проминается под ногами. В этом помещении, вероятно, кухня. Навстречу выходят два обитателя дома – Надежда и ее двухлетний сын Сережа. Белокурый улыбающийся парнишка – чистый, одетый в белоснежный свитер, совершенно не вяжется со страшной и убогой обстановкой вокруг. Хочется задать его матери только один вопрос: «Как вы тут вообще можете жить?». Но понятно, что ответ никто дать не сможет. 

Проходим дальше – словно по пьедесталу поднимаемся в комнату и ощущаем, что пол здесь уже не лежит на земле, как на кухне. В углу, на кровати, лежит хозяин дома – Алексей Семенович Конкин. У него нет обеих ног.

- Отрезали их из-за гангрены, - вздыхает пенсионер, но в голосе его не чувствуется горечи. Старик очевидно уже смирился со своей судьбой и пытается найти, чем и ради чего жить даже в таком состоянии. – Я уже семь лет без ног. И не о себе сердце болит, а о дочери да о внуке. 

Впрочем, болит у Алексея Семеновича не только сердце. Дикие головные боли не позволяют ему засыпать по ночам. Из-за них он почти перестал бывать на улице, хотя всегда старался побольше двигаться. Рядом с кроватью стоит инвалидная коляска, подремонтированная ее рукастым владельцем. 

- Я сам ее чиню, - улыбается Алексей Семенович. – Мне вот новую выдали, так на ней передвигаться вообще невозможно. Как сел в нее первый раз, так и перекувыркнулся через спинку на пол. Нет уж, шею ломать как-то не хочу. Лучше уж я на старой… Дочь мне пыталась коляску с электроприводом выхлопотать. Но мне не положено. Для электропривода двух отсутствующих ног мало, нужно, чтоб и рук тоже не было…     

Невольно ловишь себя на мысли, что разговаривать со стариком приятно. Он говорит о страшных вещах, но как-то спокойно и голос его не требует жалости. 

Рядом с кроватью стоит радиоприемник – его пенсионер уважает больше телевизора. Бубнит что-то для фона, думать не мешает…

Сережа подходит к фотографу и с хитрой улыбкой пытается выменять игрушечную машинку на объектив от фотоаппарата. Потом смеется и отходит. 

- Ему здесь скучновато, конечно, - вздыхает Надежда. – Я бы и рада, чтобы он с детьми повозился, но их здесь почти нет. Вот он и проводит почти все время со мной да с дедом. Хорошо, что Сережкина крестная его часто навещает, да и мы к ней заходим, она недалеко здесь живет. Вот и все. Не ошиваться же ему на улице… 

Сергей показывает игрушки. Надежда как-то умудряется их покупать, находя финансовые лазейки между лекарствами для деда, продуктами и одеждой. Работать она, конечно, не может и семья живет на пенсию и пособие по уходу.

- Дело не в том, что работы нет. Просто отца я оставить без присмотра не могу, - говорит Надежда. – Нам, конечно, очень тяжело. Но допустить, чтобы сын у меня в чем-то нуждался я не могу. Он мой свет, лучик во всем этом кошмаре и мраке. Понимаете? Мне нельзя допустить, чтобы он тоже жил в нем. Не знаю, как, но я этого не допущу. 

Правда, едва ли можно разделить уверенность Надежды. Ее отец – не  ветеран войны, жилье ему не дадут. Аварийным строение тоже вряд ли когда-то признают, ведь для этого нужно писать заявление самому хозяину дома, а он перестал выходить даже в сад… 

- Я вот все думаю, что же делать нам? – тихо, без тени злости или отчаяния говорит Алексей Семенович. Видно, что он привык искать выход из любой проблемы. – Продать, наверное, не получится нашу развалюху, квартиру, значит, не купишь… Может, тогда этот дом подремонтировать? Сколько – тысяч 150 – 200 нужно?

- Пап, ну какие 150 – 200?! – сокрушенно качает головой Надежда. – Ты как-будто в прошлом лет на десять остался… 

- А может, тогда на зиму просто из кухни АОГВ и газовую плиту сюда перенести? – вновь 

размышляет старик. – Тогда тебе и не нужно будет на кухню выходить. Тогда и не страшно.

- Да ты задохнешься здесь рядом с газом! У тебя и так головные боли страшные…

У пенсионера нет обиды. Всю жизнь он был нужен – работал шофером, неплохо зарабатывал, чувствовал себя нужным. И никогда не думал, что может оказаться брошенным. Но Алексей Семенович все равно не унывает. Пусть даже и прикован к постели со страшнейшими болями. Пусть даже и его дом грозит обрушиться в любую минуту. Пусть сквозь стены можно увидеть улицу. Он, его дочь и улыбающийся широко внук ищут светлое во всем, и пока еще не отчаялись. Вместе с нами приехали волонтеры из Союза православной молодежи Мордовии, привезли продукты.

- Ну вот, мир же не без добрых людей! – восклицает Алексей Семенович. – Значит, не все же потеряно!

П.Семенов.