Комбат Владимир Астунин заявил, что обманул главного свидетеля обвинения

В Пролетарском суде завершился допрос главного свидетеля по «делу гаишников» Александра Мусатова. На прошлой неделе начальнику Лямбирского ОГИБДД задавали вопросы адвокаты и подсудимые. Процедура продлилась в общей сложности три часа и завершилась сенсационным заявлением комбата Астунина. «Я не передавал ваши деньги Шелудякову, а оставил себе! Простите меня!» - обратился он к Мусатову.

Круговерть с деньгами

Защиту Александра Шелудякова в первую очередь интересовало, знает ли Мусатов наверняка, что деньги, которые у него и Мотякина требовал Астунин якобы для начальника ГАИ, ушли по назначению. Адвокат доказывала, что комбат не мог отдать руководителю деньги:

- На видеозаписи, которую вы сделали при помощи специального устройства, Астунин сообщает по телефону, что шеф уехал  в Рузаевку и постам надо быть внимательнее. Далее следует ваш с ним разговор, куда девать деньги. Астунин говорит, что надо с собой взять, вы говорите «это тебе решать», Мотякин считает, что и «здесь не украдут». Как же Астунин мог через несколько минут передать Шелудякову деньги, если начальник уехал? – обратилась она к Мусатову.

- Мало ли что он сказал… Я уверен, что Астунин отдал деньги Шелудякову. Иначе зачем он пошел к нему? – ответил он.

- А если бы вы не принесли деньги?

- Беда случилась бы: уволили бы меня, - вздохнул свидетель. 

- А откуда у вас была такая информация, что Шелудяков хочет вас уволить?

- Да мне об этом весь Саранск говорил!

- Вы знаете, какие сейчас байки весь Саранск рассказывает о Шелудякове благодаря журналистам… - отпарировала адвокат. – Кто именно сообщил вам о намерениях Шелудякова о вашем увольнении?

- Я же говорил: приезжали коллеги-районники, и до этого я слышал.

- Почему вы не зашли к Шелудякову и не спросили об этом прямо?

- Ага, - иронически произнес свидетель.

- Что – «ага»? Вас же увольнять собирались… Кстати, представители юридической службы сказали, что увольнение – это жесткая процедура и Шелудяков не смог бы вас уволить даже в порядке дисциплинарного взыскания.

- Он мог бы подвести к увольнению. Все об этом знали…

- Почему вы не возмутились, когда отдали деньги, а вам объявили строгий выговор?

- Строгий выговор – это нормально. Это не увольнение. Дисциплинарное взыскание все равно наложили бы, потому что проверка выявила недоработки. Выговор  - обоснованное наказание, другое дело, что Шелудяков хотел меня уволить, и вот это было необоснованно.

- Скажите, сейчас вы к Шелудякову как относитесь?

- Время лечит. Сейчас я уже не испытываю к нему неприязни, хотя и любить не стал.

- Все-таки с какой целью вы обратились в ФСБ: чтобы сообщить, что у вас требуют деньги или чтобы их вручить?

- Чтобы разбить этот ком коррупционеров. Я же сказал, что не было больше сил терпеть…

Основной вопрос Исякаева

Заслушав ответы главного свидетеля на пару сотен вопросов защиты, суд предоставил право задавать вопросы подсудимым. Правда, их общение с Александром Мусатовым больше напоминало выяснение отношений, а в случае с Исякаевым -  самую настоящую вербальную баталию.  

- У меня эмоции!.. – не скрывал Исякаев своего состояния. – Ты не думай, я там (видимо, в СИЗО – ред.) себя не ем, нисколько! Человек – такая скотина, к разным условиям привыкает!

- Исякаев, корректней выражайтесь, - тут же отреагировал судья.

- Я тебе помогал, помогал всю жизнь! Дом строил! Мне, знаешь, Саш, тебя жаль, в том числе из-за того, что ты – непорядочный и такую ложь сейчас несешь, слов нет! Кто должен сидеть в этой клетке, так это ты!

Со скамьи, где разместились родственники Исякаева, раздались жидкие аплодисменты. «Правильно», - донеслось из противоположного угла. Судебные приставы предостерегающе зашикали.

В том же, весьма темпераментном, духе Рустам Исякаев вел себя следующие полчаса, выясняя интересующие его обстоятельства и оспаривая показания главного свидетеля обвинения. Мусатов держался подчеркнуто официально, называл оппонента по имени-отчеству и на «вы», в показаниях не путался. Примерно через полчаса подсудимый задал основной, по его собственным словам, вопрос.

- Саш! Ты за что меня подставил? – спросил он. 

- Ты сам подставился, - спокойно ответил Мусатов. - Аппетит свой нужно было умерить давным-давно.

- А за что ты меня избил после задержания? – взорвался подсудимый. 

- Я вас не трогал, - все так же спокойно произнес свидетель. – Я вообще вас после задержания не видел.

- У тебя даже нет мужества в этом признаться! Будь мужиком, скажи, что избил из-за неприязненных отношений!.. Ведешь себя, как тряпка!

- Успокойтесь, Исякаев! – в который раз призвал судья.

- Да я спокойный, Ваша честь! – выкрикнул подсудимый…

«Я не дружил с начальником»

Поднявшийся следом со скамьи Владимир Астунин сразу сказал, что ругаться не будет и попросил простить его.

- Александр Викторович, - обратился к Мусатову опальный комбат, - я хочу извиниться перед вами за то, что забрал у вас и Мотякина деньги. Я не отдал их Шелудякову, а оставил себе. У меня дом под снос подпадал, и надо было приобрести другое жилье. Вот и получилось, что я вас обманул. Еще хочу сказать по поводу моих якобы дружеских отношений с Шелудяковым. Это неправда. После очередной проверки я получил неполное служебное соответствие и носил это взыскание целый год. А ведь до этого у меня, как и у вас, не было ни одного замечания по службе. Если бы я был с Шелудяковым в хороших отношениях, то вряд ли получил бы неполное служебное. И еще. Вы говорите, что я просил у вас деньги для Шелудякова. Но ведь не так было! После этой проверки вы сами ко мне приехали и сказали, что Мотякин находится в больнице, а вы от имени вас двоих просите меня о помощи. Мы сидели в служебном «Форде», и вы, Александр Викторович, сказали, мы готовы найти по 250 тысяч, только помоги. Так?

- Владимир Иванович, не было такого! Мы с вами никогда в жизни в машине не сидели! – опроверг его слова Мусатов.

- Нет, я хочу объяснить. Вот вы говорите, я ходил Шелудякову деньги отдавать. Но ведь вы до этого пошли в кабинет командира роты и вы там выпивали! Сами же это и записали на вашу видеокамеру!

- Я не успел ее отключить. Ну, выпил коньяка, и что? Я же не кодированный!

- Да я не против! – отмахнулся Астунин. – Просто если человек пьяный, то он соображать не может! Вы не поняли, я не носил Шелудякову деньги! Он к тому моменту уехал! Деньги я себе оставил…

«Я всегда подставлял тебе плечо…»

Выступивший последним экс-руководитель республиканской ГАИ Александр Шелудяков предупредил, что вопросов к свидетелю у него нет, и он просто хочет сказать про отношения внутри коллектива.

- Когда в 2011 году была переаттестация, ОСБ (отдел собственной безопасности – ред.) был категорически против переназначения Мусатова. Начальник ОСБ не счел нужным объяснить причину, а МВД Мордовии тогда как раз возглавил Козлов, и я пошел к нему, несмотря на то, что он только что приехал и был не особенно доступен. Министр мне объяснил позицию ОСБ: во-первых, у Мусатова прописан находящийся в розыске член ОПГ, во-вторых, была информация, что Мусатов сопровождал грузовик с паленой водкой. Я сказал министру, что не верю в это и прямо там, в кабинете, написал поручительство, что готов нести за него ответственность вплоть до увольнения. После этого Мусатова переназначили на должность начальника Лямбирского ОГИБДД, - рассказал Шелудяков. – Исякаева, кстати, ОСБ тоже не пропускал, и в этом случае министр навстречу мне не пошел: его не переаттестовали и перевели в тыл. Исякаев там хорошо себя показал, часовню строил, и его вернули на службу. В Рузаевке как раз освободилась вакансия, вот его туда и назначили. Но он человек конфликтный, за справедливость стоит горой, внутри у него все кипит, и в Рузаевке поссорился со всеми руководителями. Тогда его перевели в Ковылкино. Там он поругался с судьей. Я постоянно разруливал эти конфликты, но потом доложил министру, что Исякаева надо убрать в резерв. А Астунину я действительно инициировал неполное служебное. Он потом целый год ко мне в кабинет не заходил. Вот я и хочу тебе сказать, - обратился бывший главный гаишник к Мусатову, - кто мне был ближе: ты или Исякаев с Астуниным? На любых праздниках ты был желанным гостем за моим столом. Я не отрекался от тебя, всегда подставлял плечо, ты в любой момент мог вызвать меня из кабинета или зайти ко мне. А ты теперь говоришь, что я в присутствии всех объявил Исякаева и Астунина своим рупором. Я не сумасшедший, чтобы люди, не имеющие отношения к распорядительным функциям, давали указания от моего имени, да еще и объявлять об этом личному составу. Это, Александр Викторович, полная чушь… Все знают, что у меня вспыльчивый характер. Ну, пошумел, покричал на тебя, но зачем надо было идти в ФСБ? Какие гонения на тебя я собирался организовывать? Я никогда не травил тех, кто работал. И со всеми у меня были ровные отношения…

После того, как высказался Шелудяков, Мусатова, наконец, отпустили, и он, три часа простоявший за трибуной, чуть ли не бегом бросился к выходу из зала.

Под занавес заседания суд допросил бывшего заместителя министра внутренних дел Игоря Панкратова, который сейчас работает в администрации Самарской области заместителем руководителя одного из департаментов. Отставной полковник рассказал, что осенью 2013 года действительно исполнял обязанности министра и подписывал дисциплинарное взыскание Мусатову, а также направлял в российское ведомство ходатайство о продлении контракта Шелудякову. 

- После ряда недостатков в ГАИ, которые выявили представители федерального ведомства в сентябре 2013 года, я назначил служебную проверку. Проводили ее сами сотрудники ГАИ, итоги были согласованы в нескольких службах, Мусатову предлагалось объявить строгий выговор. Поскольку ни на одном этапе согласования эта мера возражений не вызвала, я подписал этот приказ. Что касается продления контракта Шелудякову, то мы как раз ожидали назначения нового министра и я посчитал, что у меня все-таки недостаточно полномочий, чтобы менять руководителя одного из основных подразделений. Поэтому направил в Москву ходатайство о продлении контракта Шелудякову. В федеральном ведомстве этот вопрос решили положительно. Вообще, служба ГАИ находилась под моим контролем только когда я оставался исполнять обязанности министра. Это было не так часто, и я полагал, что не вправе принимать какие-то кардинальные решения по этому подразделению, - объяснил Панкратов. - Когда стала закручиваться эта история с арестами сотрудников ГАИ, я сказал Шелудякову, что здесь может быть только одна позиция: если виноват – надо признаваться, если нет – отстаивать свою точку зрения… Как я оценивал его? Как профессионала, качества которого соответствуют занимаемой им должности. Фактов, дискредитирующих его, я не имею. Могу только догадываться или предполагать, не более того…

В. Филатова.