Откровения главного свидетеля обвинения по «делу гаишников»

Пролетарский суд допросил главного свидетеля обвинения по «делу гаишников» – начальника Лямбирского отделения УГИБДД по РМ Александра Мусатова. Именно он дал сотрудникам регионального УФСБ полный расклад кулуарной жизни мордовской Госавтоинспекции. Четыре месяца капитан полиции Мусатов работал на органы госбезопасности, при помощи хитрого приспособления записывая свои разговоры с комбатом Владимиром Астуниным и начальником Ковылкинского отделения Рустамом Исякаевым, которые, по версии следствия, выступали посредниками Шелудякова в решении денежных вопросов. Гособвинение допрашивало ключевого свидетеля около полутора часов.

Напомним, по версии следствия, Александру Мусатову пришлось трижды выполнять денежные требования руководителя республиканского УГИБДД. Так, по материалам дела, в сентябре 2013 года полковник Шелудяков через Астунина «предписал» капитану «откупиться» за неудовлетворительные итоги федеральной проверки. Место начальника районного отделения Мусатов сохранил за 250 тысяч рублей. Спустя полтора месяца он был вынужден «скинуться» с коллегой по 20 тысяч рублей на подношение московскому начальству (кому и зачем были переданы деньги, мы рассказывали в прошлом номере – ред.). Примерно в то же время Исякаев взялся решить жилищную проблему Мусатова: поставить коллегу на учет в соответствующую комиссию республиканского МВД. Сослуживец действовал через Шелудякова, который запросил за услугу полтора миллиона рублей… Ни руководитель УГИБДД, ни его приближенные не догадывались о том, что все это время Мусатов участвовал в оперативном эксперименте сотрудников УФСБ.

Послушать откровения Александра Мусатова пожелало столько народа, что в небольшом зале заседаний присутствующим не хватило мест. Помимо родственников, на допрос главного свидетеля гособвинения пришли сотрудники ГАИ. Чтобы разместить «зрителей», судебным приставам пришлось приносить стулья из ближайших кабинетов. 

- Почему так много людей? – негромко поинтересовалась адвокат Шелудякова у своего коллеги.

- Мусатов, - кратко ответил тот.

Защитница понимающе кивнула. Конвой ввел в зал подсудимых. Клетку тут же окружили представители СМИ. Александр Шелудяков охотно общался с журналистами и в который уже раз заявил, что невиновен. 

Александр Мусатов появился в коридоре суда под охраной сотрудников УФСБ. Через открытую дверь зала заседаний группа поддержки подсудимых кидали на него неприязненные взгляды.

- Вон он, топчется, как конь, - недобро заметила родственница одного из обвиняемых.

Тем временем секретарь судебного заседания поставила на трибуну, за которой дают показания свидетели, стакан с водой.

- Водки ему туда надо налить, - ехидно прокомментировала это начинание другая посетительница.

- Да-да, - тут же подхватила ее соседка…

«Не выполнить указание шефа было нельзя!»

Мусатов вошел в зал вслед за председательствующим. 39-летний капитан полиции сообщил суду, что женат, у него четверо детей, временно проживает в Лямбире в доме родителей супруги, в органах внутренних дел служит с 1995 года. 

- Всех подсудимых я знаю, до сентября 2013 года у нас были нормальные, рабочие отношения. Командира батальона Астунина могу охарактеризовать как адекватного руководителя, с которым по службе не возникало никаких проблем и спорных вопросов. Владимир Иванович пользовался авторитетом среди личного состава, да и по своим человеческим качествам он добрый и порядочный. Но близко я его не знал, мы встречались только на службе … С Исякаевым я знаком с 1997 года, мы оба жили в Лямбире. И Астунин, и Исякаев были доверенными людьми Шелудякова. Он неоднократно повторял, что все слова, сказанные ими, приравниваются к его словам. Но если в случае с Астуниным это было неудивительно (его уважали и прислушивались к нему), то почему рупором Шелудякова был Исякаев, оставалось загадкой. Мы этого не понимали, но слушали его, раз так хотел Шелудяков, - рассказывал Мусатов. -  Еще одним человеком, который входил в разряд доверенных лиц Шелудякова, был его заместитель Шеин (А.П. Шеин и сейчас занимает эту должность - ред.). Самого Шелудякова знаю с 2006 года, когда меня назначили на должность начальника УГИБДД Ромодановского района. Первые год-полтора Александр Анатольевич казался справедливым, порядочным, честным руководителем, затем мое мнение о нем постепенно менялось в обратном направлении, потому что все увязло в коррупции. Начиналось с небольших поборов – продукты, алкоголь, нерабочие задачи… Выполняли их все! Кто не выполнял, тот уже не работает: уволился либо перевелся в другой регион. Не выполнить требование Шелудякова было нельзя. Между собой мы называли его «шеф». Конечно, он знал об этом. 

- Какие отношения у него были с руководством МВД Мордовии? – спросил гособвинитель.

- Мое мнение – дружеские. И с Ларьковым, и с Козловым, и с Панкратовым, когда он оставался и.о.

- Шелудяков мог предпринять в отношении вас какие-либо меры?

- Инициатива могла исходить с его стороны по согласованию с министром внутренних дел. Но если Шелудяков принимал решение наказать, то легко делал это и без согласования. Даже если бы его начальство было против, он смог бы убедить в необходимости этих действий. Но его инициативы – и репрессивные, и поощрительные – руководство МВД зарубало крайне редко. 

Предел терпению и куртка с пультом

- Как началась история вашего возмущения против поборов? – продолжил прокурор.

- В сентябре 2013 года я был в отпуске, а из Москвы приехала федеральная проверка. Я тогда работал начальником Рузаевского ОГИБДД, и у нас выявили недостатки по административной практике: мы не успели ввести в базу данных фамилии водителей, которые отбыли наказание за вождение в нетрезвом виде. Большой проблемы в этом я не видел, но после проверки меня вызвал Шелудяков и дал указание до полуночи исправить нарушения. При этом он нецензурно выражался в мой адрес, унижал… Когда мы устранили проблему, я выключил телефон и решил не включать его до конца отпуска. В конце сентября ко мне приехал начальник Чамзинского ОГИБДД Мотякин и сказал, что Шелудяков грозит всех поувольнять, и если мы хотим работать дальше, то должны передать ему через комбата Астунина по 500 тысяч рублей. Я отказался – таких денег у меня не было. Мотякин сказал, что тоже не отдаст. Знаете, поборы в ГАИ были всегда, но не в таком же масштабе!.. После этого разговора я задумался. Знал, что если не выполню требование Шелудякова, окажусь на пороге. К тому же, дача взятки в таком размере могла плохо закончиться и для меня. Я разыскал телефон куратора Госавтоинспекции из УФСБ и встретился с ним. На предложение поучаствовать в оперативном эксперименте согласился с большим удовольствием, потому что наступил предел моему терпению. Сотрудники УФСБ взяли у меня куртку, а вернули снабженную пультом в кармане. Я не знаю, что мне вмонтировали в одежду – аудио- или видеозаписывающее устройство, но когда разговаривал с лицами, находящимися в разработке, включал эту аппаратуру. 

Отпив воды из стаканчика, Александр Мусатов продолжил:

- Телефон у меня был выключен, но когда я встречал коллег, они передавали, что Шелудяков в бешенстве и ищет меня. В начале октября я пришел к нему, но, кроме оскорблений, ничего не услышал. К тому же он выгнал меня из кабинета. Через пару недель меня вызвал Астунин и сказал, что сумма снижена до 250 тысяч с каждого – меня и Мотякина. «Все будет нормально», - сказал он. Я понял, что за эти деньги нас оставят в должности и не будет гнева со стороны Шелудякова. 19 октября утром я получил от сотрудников УФСБ 50 тысяч рублей, и мы с Мотякиным поехали в Управление ГИБДД. Я отдал Астунину деньги, он стал возмущаться, где еще 200 тысяч. «Давай, ищи! Начальник орет, кричит, ему надо срочно куда-то уезжать!» - сказал он. Пришлось срочно занимать у знакомого… После этого все устаканилось, но дисциплинарное взыскание я все равно получил: и.о. министра Панкратов объявил мне строгий выговор. Инициатива исходила от Шелудякова. Более того, я знал, что начальник хотел «повесить» мне неполное служебное соответствие, но юридический отдел не пропустил, так как на мне прежде не было никаких наказаний. Думаю, если бы я передал деньги раньше, то и выговора не было бы.

Квартирный вопрос за полтора миллиона

- Своего жилья у меня нет, я проживаю в доме тещи и тестя. В 2012 году узнал о ФЗ «О социальных гарантиях сотрудникам органов внутренних дел», в августе 2013-го собрал документы и подал заявление в жилищно-бытовую комиссию МВД по РМ, - рассказал Мусатов. - От ГАИ в комиссию входил Шеин, от него же в октябре 2013 года я узнал, что документы отправлены на допроверку. Фактически это означало отказ. Причем Шеин мне сказал, что был против моей постановки на учет. Почему – не  объяснил. Я знал, что могу обжаловать решение, в частности, через суд, но мне также было известно, что это ничего не решит, да и Шелудякову вряд ли понравится. Потом я случайно встретил Исякаева, поделился с ним проблемой. Он сказал, что попробует поговорить с Шелудяковым. В конце октября мы снова случайно пересеклись. Исякаев сказал, что вопрос можно «закрыть» за 1 миллион рублей. Я понял, что повторяется та же история, что и с Астуниным, и связался с сотрудниками УФСБ. Следующая встреча – в ноябре – проходила уже под контролем оперативников. К тому моменту сумма подросла до полутора миллионов. Почему – Исякаев и сам не знал. Сказал, что это - желание Шелудякова. Сроки неоднократно отодвигались, Исякаев все в более грубой форме требовал денег. Я отговаривался, обещал продать «Ниву» и взять кредит в банке, понимая, что не сделаю ни того, ни другого. Вскоре пришло извещение, что жилкомиссия МВД меня поставила на учет.

- Эпопея с передачей денег длилась два месяца. Вы в это время встречались с Шелудяковым? Он намекал на то, что в курсе ситуации?

- Конечно, встречался. Нет, прямых намеков не было. Шелудяков всегда был очень осторожен, никогда не допускал личных контактов, действовал через Астунина, Исякаева, Шеина, своего водителя, других людей. В январе 2014-го, после совещания, я спросил  у Шелудякова, что с моими документами на постановку в жилкомиссию. Он тут же дал указание Шеину, тот выяснил, передал, все нормально, в очереди стоишь. А постановка в очередь автоматически означала и получение субсидии, в моем случае – примерно 4 миллиона рублей. Шелудяков сказал, что со временем снимет взыскание и присвоит звание майора. 15 января я получил от сотрудников УФСБ 1,3 миллиона рублей в двух почтовых конвертах. Ожидал Исякаева дома, но он попросил подъехать на федеральную дорогу, видимо, опасался. Когда я подъехал, он сел ко мне в машину.  Я отдал ему конверты, попросил пересчитать. «Считать не буду», - сказал он. «Точно все деньги Шелудякову?» - спросил я. «Да, точно, все - Шелудякову», - ответил он. Я говорю: «Ты меня не обманываешь?» «Нет, не обманываю». Я даже не успел сказать, что в конвертах не полтора миллиона, а на 200 тысяч меньше, как Исякаева задержали.

- Вы передавали деньги за то, что ваш вопрос решен? В благодарность? – уточнил гособвинитель.

- В благодарность? – переспросил Мусатов и устало ответил: – Какая тут благодарность… За решение вопроса!

Скинулись московскому начальству

Кроме того, главный свидетель по делу рассказал, что в середине ноября 2013 года Шелудяков дал задание ему, Мотякину, Исякаеву и начальнику Ичалковского ОГИБДД Мангутову собрать 50 тысяч рублей для сотрудника центрального аппарата.

- Я не поверил. Я не знал, кто такой этот Шевченко. Подумал, что Шелудяков прикрывается какой-то фамилией, а на самом деле собирает деньги для себя, - сообщил Мусатов. – Когда мы вышли из кабинета, Мангутов сказал, что не даст денег. Пришлось складываться мне и Мотякину. На следующий день я привез Исякаеву 20 тысяч рублей, у Мотякина было только 15, он ходил-бродил по Управлению, собирал недостающие 5 тысяч. Про Исякаева не знаю, наверное, тоже вложился… 

- Шелудяков вам говорил, чтобы вы скинулись?

- «Скинулись» - это по 100, 1000 рублей, а по 20 тысяч… Зарплата такая же! Что значит «скинулись»? -  с горечью в голосе произнес Мусатов.

…После полутора часов допроса гособвинитель заявил, что вопросов у него пока больше нет. Мусатов тут же обратился к судье с жалобой на плохое самочувствие и просьбой перенести дальнейший допрос. Суд пошел ему навстречу... В ближайшее время планируется, что важного свидетеля допросит защита.

P.S. Вскоре после  разоблачения первых лиц Управления ГИБДД по РМ Александр Мусатов тоже оказался в роли подследственного: 23-летняя жительница Ромоданова Ирина Куликова обвинила его в изнасиловании. Вину в этом преступлении гаишник не признает. По окончании заседания он коротко прокомментировал ситуацию.

- Факта изнасилования не было! – заявил Мусатов.

- Девушка пытается вас оговорить?

- Скорее всего.

- Зачем?

- Я не могу сказать. Спросите у Шелудякова, может быть, он знает.

- Вы связываете эту историю с Шелудяковым?

- Да.