Город на Неве стоял почти 900 дней. Тяжелейших и жестких. Блокадники, кто провел в осажденном городе юность, детство, не любят вспоминать те дни. Хотя помнят многое. Этого из памяти не выкинуть, не вытравить. Не любит вспоминать об этих днях и Владимир Барсуков, который в те страшные дни трудился на заводе в осажденном городе. В 16 лет Владимира Барсукова наградили медалью “За оборону Ленинграда”. Он был частым гостем на мероприятиях в Музее военного и трудового подвига 1941-1945 гг. Сегодня уже не встает, подводит здоровье. Но вопреки всему делится пережитым. Чтобы помнили.

Для Владимира Федоровича блокада Ленинграда, как и для очень многих сотоварищей, это голод, тяжёлая работа, стойкость духа и взаимоподдержка. Иначе было не выжить. Сам родом из Белоруссии, деревня Размыслово. В Ленинград попал в 14 лет – приехал по зову рекрутера учиться в ремесленном училище. Для деревенского мальчишки перспектива открывалась завидная – получить сразу специальности токаря, электрика, слесаря. И после семи классов Владимир и с ним пятеро таких же ребят из соседних селений поехали в город на Неве.

Ленинград для приезжавших в него ребят казался настоящей сказкой. Владимиру и его друзьям в  училище № 16 выдали форму, шинель, как у моряков. Кормили бесплатно, устраивали экскурсии по Ленинграду, по театрам, музеям. Жили около Гостиного двора.  22 июня 1941 года ветеран попал в Музей артиллерии, инженерных войск и связи. Там Владимир и  узнал о начале войны. « Сначала войну приняли несерьезно, – говорит Владимир Федорович. – Были молодые, беспечные. Снилось, как уже еду навестить родителей. Завершился первый курс, впереди ждали каникулы. Но преподаватели сразу сказали, что эта война надолго».

Учеба закончилась – началось военное время. Бывшие студенты поступили в распоряжение городских властей. Владимир и его сокурсники отправились на завод “Русский дизель”, занять место ушедших на фронт взрослых мужчин. Пришлось Владимиру Федоровичу создавать оборонительные рубежи на Гатчине. А когда немцы сбросили десант, все строители –  школьники, женщины, старики оказались отрезанными от города. Почти тысяча человек. Выбирались двое суток. Шли в обход, через лес, по болоту к железнодорожной станции. Вышли почти все.

На «Русском дизеле» ремонтировали танки, покореженные на передовой, делали мины, снаряды. Юные рабочие и руководство предприятия оставались ночевать на работе. Доезжать было сложно. Переезды от дома до предприятия занимали много драгоценного времени, которое можно было потратить на производство.  Военная тревога, бомбежки, пережидания в бомбоубежище – все это задерживало. Домом стал цех на заводе.

«В первый военный год потерял всех друзей, с кем приехал из Белоруссии, –  вспоминает Владимир Барсуков. – Одни погибли во время обстрела, от разрыва артиллерийских снарядов. Другие от голода. А потом началась блокада».

Официальная дата начала блокады – 8 сентября, когда весь Ленинград был объят огнем. Пламенели почти 180 пожаров, на город сбросили около 50 фугасных бомб и свыше шести тысяч зажигательных. Но самое страшное, загорелись Бадаевские склады. Фашисты знали цель. Там хранилась основная база продовольствия для всех горожан.

В огне погибло все, ситуация с обеспечением продуктами обострилась. Пайка хлеба стремительно уменьшалась: 650 г в день на человека – 450 – 300 – 125 граммов. Самолеты доставляли продукты нерегулярно. Люди начали умирать от истощения. С октября 1941 года стало особенно сложно.

Владимир Федорович вспоминает: «На заводе ели дрожжевой суп. Мутная водица не могла обмануть желудок. Мозг глодала одна и та же мысль: где бы найти, что поесть. Выданный кусочек хлеба пропитывали смазочным маслом, и было вкусно. Варили «студень» из столярного клея. Отвар – из хвойных веток. Ели землю. Не простую, сладкую. Она была пропитана расплавленным сахаром на месте сгоревших Бадаевских складов. Эту землю разжевывали, подслащивали кипяток. Особенно расторопные землю продавали вразвес».

Вопреки невзгодам, бессилию – люди продолжали работать. У станков стояли по 12-16 часов. Падали от изнеможения – и снова поднимались. Жаловаться считалось постыдным. Старались ради победы, чтобы блокаду прорвали как можно раньше. Завод бомбили много раз. В 1942-ом он был разрушен почти до основания. Работа остановилась. «Русский дизель» восстановили на большой земле, в Куйбышевской области на станции Безымянная, из мощностей, оставшихся, в том числе в Днепропетровске, Могилеве. В созданном производственном центре собирали ИЛ-2, ИЛ-10.  Площадкой служили бетонные полосы, станки поставили прямо  на них. Стены и крышу поставили к 1942-43 гг. С мая 1942-го года Владимир был уже кадровым рабочим, с бронью. До конца войны трудился в тылу.

Но до эвакуации в холодном блокадном городе парнишкой тушил зажигательные бомбы – был в составе команды противовоздушной обороны. После ночных бомбардировок разгорались многочисленные пожары, в свете которых фашистским налетчикам открывались другие объекты. На них кидали фугасные бомбы. Люди жили в постоянном страхе, ожидании, куда попадет следующая.

Владимир Федорович оставался солдатом «у станка» 10 лет. В послевоенные годы стал офицером. Служил в Саратовской области, в Подмосковье, в Мордовии. В Ковылкино приехал уже с женой и детьми. Окончил высшую партийную школу, дослужился до второго секретаря райкома партии. В Чамзинском районе был председателем райисполкома, первым секретарем райкома КПСС. Позже работал на руководящих должностях в обкоме партии МАССР.

Последний раз Владимир Федорович Барсуков был в Санкт-Петербурге в 2001 году. Открывалась мемориальная доска на Пискаревском кладбище. И сразу всплыли воспоминания, как хоронили тела после первой блокадной зимы. 180 траншей по 6 метров. На этом погосте захоронены 480 тысяч умерших от голода и от бомбежек. Статистика блокадного Ленинграда продолжает сражать своими цифрами:

• блокада длилась 872 дня и ночи;

• унесла жизни от 600 тысяч до 1,5 миллиона жителей;

• сброшено 150 тысяч тяжелых артснарядов и более 107 тысяч зажигательных и фугасных бомб;

• самый долгий обстрел продолжался 13 часов 14 минут, за это время на город было сброшено 2 тысячи снарядов;

• по Дороге жизни привезли почти 1 млн 615 тысяч тонн грузов; эвакуировали более 1 млн человек.

27 января в Мордовии, как и по всей России, прошла акция «Блокадный хлеб». Для того, чтобы увидеть воочию, каков этот брикетик хлеба, представить, как выжить, питаясь в течение дня одним маленьким кусочком. Люди сегодня не смогли бы, наверное, даже прожевать тот хлеб. Его пекли из ржаной и овсяной муки. Добавляли обойную пыль, целлюлозу, хвою, жмых, нефильтрованный солод. Выпекалась горькая на вкус и черная на вид  буханка. Сегодня 125 граммов хлеба – символ мужества, стойкости защитников Ленинграда.

Николай Кручинкин, директор Музея военного и трудового подвига, руководитель патриотического объединения “Поиск” подчеркивает: «День снятия блокады Ленинграда, как и День воинской славы, отмечают ежегодно. Это гордость за силу народа.

За 872 дня фашисты с их хваленой техникой, превосходством силы не смогли взять Ленинград, как и Москву, Тулу, Сталинград. А наши войска за 16 дней Берлин взяли.

Из личного общения с блокадниками я  вынес главное понимание того, что  ленинградцам помогла выжить взаимовыручка. Когда в 1980-м г. мы были в Ленинграде, просто подошли к старушке, которая сидела около подъезда. Спросили, не пустит ли она нас переночевать. Время было примерно 10 часов вечера. Нас было пятеро, и вместе со своей подругой-соседкой они оставили нас у себя. Старая женщина сказала, что те, кто пережил блокаду, в беде людей не оставляют.

Женщина вспоминала, когда в войну нечем было топить, объединялись две-три семьи и обогревали одну комнату на всех. Если кто-то терял продуктовые карточки – вновь помогали, делились. Это было самое малое, что они могли в те дни.  Мы из Мордовии  картошку привезли, как гостинец и отдали тем женщинам. Они обрадовались, сказав, что такую картошку не видели никогда. К продуктам у них очень трепетное отношение. И к поддержке ближнего. Иначе никак».