Этой статьи не должно было быть. Потому что информационный повод для неё просто не мог появиться, если бы речь шла не о набившем оскомину правосудии по-мордовски. Судебное решение, которое послужило таким поводом: Октябрьский суд Саранска в составе судьи Салахутдиновой рассматривал иск Алексея Гришина к Вячеславу Брыкову. Эти, с позволения сказать, уважаемые господа, делили деньги. Точнее, уже осуждённый Гришин возжелал, чтобы другой уже осуждённый фигурант по делу «Мордовэкспоцентра» Брыков возвратил ему часть средств, уплаченных Гришиным в качестве компенсации материального ущерба. Разумеется, приводятся конкретные суммы и прочие обстоятельства, но сейчас интересно не это. Куда занятней состав участников процесса. Кроме уже упомянутых, фигурирует Татьяна Ципигина, до недавнего времени носившая фамилию Гришина. Она тоже уже выслушала приговор по этому же делу и её появление ещё выглядит более-менее логично. В конце концов, все трое заключили соглашение со следствием, признали свою вину и дали какие надо показания. А надо было, чтобы в деле появилась ещё одна фамилия – Меркушкин. 

Алексея Меркушкина, который по их оговору уже третий год в нарушение всех законов находится в СИЗО, тоже привлекли к участию в процессе, как и другого человека – Владимира Мазова. 

Это дело судья могла и, главное, с точки зрения непредвзятого правосудия должна была рассмотреть в отношении треугольника «Гришин – Брыков – Гришина». 

Но нет. Запрос, очевидно, был не такой. Имя Алексея Меркушкина должно было прозвучать. И не важно, сколь нелепой и противоречащей всему – основополагающим принципам правосудия, нормам законодательства, здравому смыслу, в конце концов – будет эта попытка топорно пристегнуть это имя хоть к чему-то. 

А дальше – больше. Стоит лишь наплевать на презумпцию невиновности, и можно лихо распределять ответственность между уже осуждёнными и теми, кто не оставляет попыток отстоять своё право на честный и непредвзятый суд. И именно это и увидел на прошедшем процессе адвокат Саркис Геворкян.

«Судья привлекает в качестве третьих лиц Мазова и Меркушкина. И, самое интересное, доходит до того, что распределяет степень ответственности в процентном соотношении по этому, так называемому, ущербу среди пяти лиц. Это трое лиц, рассмотренных в особом порядке, и двое лиц, по которым дело ещё даже не рассмотрено. Его предстоит нам ещё рассмотреть. Распределяет эту степень ответственности в процентном соотношении, исходя из того, что общая сумма – это 100%, и нарезает эти проценты среди этих пяти по своему внутреннему убеждению. Как она считает, как распределяется их степень ответственности в совершении хищения чужого имущества. Понимаете всю абсурдность ситуации? Мы ещё не знаем, есть ли там преступление, а она уже называет это хищением, материальные последствия от этой сделки называет ущербом и распределяет этот ущерб по степени ответственности по своему разумению среди лиц, которые ещё не признаны виновными».

Дело, как будто бы, отдельное, а подходы знакомые до боли. Меркушкин должен отвечать! И не важно, виновен он или нет. Прямая параллель с упорным продлением его содержания под стражей: к чёрту любые доводы, Меркушкин должен сидеть! Позиция, на которой стоит суд из раза в раз, из заседания в заседание, из года в год. А этот эпизод – лишь продолжение срежиссированного беспрецедентного давления на Алексея и его отца.

«Привлекая таким образом этих лиц в качестве третьих лиц в своё заседание, – продолжает тему адвокат, – она уже делает некое предположение, выходящее за рамки и иска, и презумпции невиновности. То есть, это наводит на мысль о том, что кто-то где-то уже предрешил, что ответственность должны понести вот эти пять человек. И неважно, каким образом вы это обрисуете в своих решениях. Может, с этой точки зрения и правильно, что в Мордовии это дело не будет рассматриваться».

 

То, что рассматривать дело по существу будут в Пензе, само по себе наводит на мысли. Когда во всей республике не находится ни одного судьи, готового погрузиться в эту субстанцию, эпитеты, характеризующие её, приходят в голову сами собой. Непечатные, надо сказать. Все люди взрослые понимают: в таком запачкаешься – не отмоешься.

«У нас есть предположение, с чем это связано. Потому что на протяжении двух лет мы наглядно, доказательно демонстрируем судебному сообществу и говорим об этом открыто; показываем сам факт отсутствия доказательств, во-первых, причастности Меркушкина Алексея Николаевича к тем преступлениям, в которых он обвинён, и мы показываем те неудобные, с точки зрения рассмотрения этого дела, обстоятельства, факты, приводим аргументы, неудобные, с точки зрения того, как это дело, не побоюсь этого слова, фальсифицировалось. Как фальсифицировались документы, как притягивались доказательства для того, чтобы хоть как-то зацепить, обвинить и выстроить некую такую конструкцию обвинения. И, по крайней мере для меня, поскольку я с самого начала участвую в этом процессе, в деле защиты Меркушкина, для меня это уже очевидно, что этот отказ от рассмотрения этого дела никак не связан с некой невозможностью обеспечения объективности и беспристрастности. На мой взгляд, он связан с нежеланием связываться с таким делом», – высказывает мнение Саркис Геворкян.

Такое нежелание объясняется просто: есть два пути. Суд либо беспристрастно и объективно рассматривает дело, чем навлекает на себя гнев кукловодов, либо продолжает играть роль марионетки, осознавая в полной мере, что ответственности в конце концов не избежать.

Отсюда и попытка соскочить с несущегося в пропасть поезда. Причём весьма неуклюжая. Даже здесь правосудие по-мордовски умудряется напропалую противоречить само себе.

Саркис Геворкян пытается визуализировать ситуацию:

«Одной рукой мы подписываем, что арест или продление ареста законно обосновано, надо взыскать с Меркушкина, определив его меру ответственности в столько-то процентов, а другой рукой мы пишем одновременно «судьи Мордовии не могут объективно рассматривать»… Так вы же рассматриваете их! Каким словам верить?»

 

Верить фактам. А факты указывают на то, что во всём этом насквозь фальшивом деле присутствует чья-то злая, завистливая воля. Она подстёгивает своих приспешников, заставляя выслуживаться, торопиться и совершать ошибки. Как в тот раз, когда одно жёлтое издание ещё за день до заседания суда продлило арест Алексея Меркушкина. Это как раз ещё раз доказывает: всё было и так предрешено, до заседания!

«Видимо, по некоему запрограммированному сценарию, издание опубликовало статью о том, что срок пребывания под стражей в отношении Меркушкина продлён решением Ленинского районного суда. Что это? Это выдача желаемого за действительное? Наверное, нет. Это какая-то уже подготовленная почва для суда, чтобы он уже был под неким влиянием? Просто люди, значит, знали, что будет такое решение и опубликовали наперёд. 

Что происходит вокруг этого дела? Почему дело движется по какому-то запрограммированному кем-то сценарию? А это очень похоже на то».

 

Но такие вот сбои в реализации сценария говорят ещё и о том, что его авторы не всесильны и уж тем более не непогрешимы. Водятся за ними и слабости, и грехи, причём такие, что для их сокрытия стоит устроить фарс такого масштаба. Но фарс, как и любая другая опереточная постановка, или, если хотите, кукольный спектакль, не может длиться вечно. Дело Алексея Меркушкина после завершения следствия, переходит, наконец, в новую стадию.

«В той стадии, – вспоминает адвокат, – наше возмущение, наше недоумение отсекалось аргументом, что «вы всё увидите в материалах дела, у нас всё есть, всё доказано, всё хорошо». Сейчас стадия другая. Мы с материалами дела ознакомлены, мы видим и материалы дела, и доказательства, которые собраны следователями и представлены в суд. Могу вам сказать, что очень далеки от истины те высказывания и суждения о том, что «у нас всё хорошо и всё в порядке». Я думаю, нам предстоит интересный процесс, и, если он будет проходить в условиях реальной состязательности и действительной объективности, и беспристрастности, я думаю, что всё встанет на свои места».