Шёл 1942 год. Апрель. Советские войска завершали второй этап контрнаступления под Москвой. Немцев вытеснили из Тульской области и части Смоленской. До Великой Победы оставалось ещё три тяжёлых года войны с ожесточёнными и кровопролитными боями. Фашистские захватчики понимали, раз не удавалось взять города и сёла силой, нужно было их разрушать изнутри – руками местных жителей. Так противник стал использовать новую стратегию – забрасывать в тыл Советского Союза свою агентуру. Она состояла из завербованных жителей оккупированных территорий и пленных концлагерей. Шпионов основательно готовили в разведывательно-диверсионных школах. Например, в Смоленске. Они изучали топографию, способы проникновения через линию фронта, методы сбора секретных сведений, оттачивали физическую и огневую подготовку. В этой ситуации перед органами госбезопасности были поставлены задачи по предупреждению диверсионных и вредительских актов на предприятиях оборонной промышленности, железнодорожном транспорте и пресечению особо опасных государственных преступлений.

 Одним из таких диверсантов оказался Константин Орлов. 6 апреля 1942 года на парашюте он приземлился близ Горского кордона в Большеигнатовском районе. Сразу вошёл в доверие к местным жителям и подселился к женщине-леснику – 29-летней Ирине Корешковой. Старик, который привёл шпиона, сказал, что это раненый боец Красной армии, и он – на пути домой после госпиталя. Это было важной деталью. Корешкова, у которой муж бился на фронте, сразу с теплотой приняла гостя. «Установил с этой женщиной доверительные отношения, вплоть до интимных, и они стали совместно проживать. Ей он рассказал, что он заброшен в этот регион для того, чтобы организовать повстанческое движение на территории Ардатовского и Алатырского района. На расходы Орлов выделил 5000 рублей, на которые она купила музыкальный инструмент», – вспоминает председатель совета ветеранов УФСБ России по Мордовии полковник в отставке Николай Сипягин. 

 Орлов каждый раз ставил перед Корешковой новые задачи. Ирина покорно всё выполняла. То у председателя выпросит бланки, которые в то время были официальным документом, то найдёт лошадь, чтобы Орлов смог встретиться с недовольной советской властью в Ардатове и Алатыре, а ещё подбирала людей, которые поддержали бы восстание. «Скорее всего, большое количество негативно настроенного населения было в этом районе. Может быть, раскулаченных там много было, недовольных советской властью. В других, например, пытались подорвать колхозные склады, а вот здесь именно восстание организовать», – рассказывает ветеран спецслужбы. Ирина каждый раз сопровождала Константина на встречах. Но никогда не видела его соратников – всегда оставалась ждать возлюбленного в обусловленном месте. «Он объяснял, – делится материалами уголовного дела Николай Сипягин, – колхозы будут разрушены, землю раздаст тем, кто будет принимать участие, а он будет руководителем, крупным руководителем, построит дом, но там, конечно, смешно читать, чуть ли не хрустальный. Но у них возникли сложности в том, что была утрачена радиостанция».

  Вероятно, во время приземления радиостанция Орлова получила повреждения и связь с немецким куратором была оборвана. Диверсант стал подыскивать людей, которые смогут перейти линию фронта и передать в Смоленске немцам послание. За это предлагал баснословную по тем временам сумму – 1 000 000 рублей, когда средняя зарплата рабочего было около 400 рублей. Но никто не согласился. Прошёл месяц, за который о диверсанте узнали спецслужбы. Глубокой ночью чекисты отправились на лесной кордон за шпионом. «При попытке задержания на кордоне мать этой женщины Орлова предупредила. Он выпрыгнул в окно. Но в связи с тем, что скрыться от сотрудников не представилось возможным, он застрелился», – продолжает делиться деталями полковник в отставке. 

 Прямых свидетелей тех событий уже нет в живых. Но в соседнем с Горками селе Хухорево мы нашли 86-летнюю Лидию Казакову, которой об этой истории рассказывала мамина тётя. Женщина тогда работала санитаркой в местной больнице. Двоюродная бабушка поведала эту историю Лидии, когда девочке было не больше 10 лет. Всё вспомнить не удалось, но некоторыми деталями Лидия Алексеевна поделилась. Говорит, на Корешкову тогда все обратили внимание. «Стали замечать, всех взяли на войну, мужиков никого нет, и у неё забрали тоже мужа. Он был лесником. А она стала толстеть и стала приходить в больницу. Медработники стали предполагать, что женщина в положении. А придёт в полушалке, нарядная, с кистями», – рассказывала местная жительница. В материалах уголовного дела 1942 года данных о беременности Корешковой нет. Да и по естественным причинам за месяц живот у жены лесника появиться не мог. А вот поправиться от изобилия еды женщина вполне могла. «Банки консервов и тушёнки, всё нашли, у них много было еды. Около дома, – рассказывала ей родственница, – не было ничего, всё хранили в лесу. Милиция говорит, очень долго разыскивала, и всё нашли», – дополняет Лидия Алексеевна.

 После самоликвидации диверсанта, сотрудники НКВД обнаружили большое количество денег и документов. Только удостоверений личности при Орлове было пять. А ещё различные советские бланки строгой отчётности. Чекисты понимали, что, живя с врагом, Корешкова не могла не знать о его истинных планах. А если знала, почему не донесла. На иждивении 29-летней Ирины тогда было два ребёнка от ушедшего на фронт супруга: 9-летний сын и 3-летняя дочь. Лидия Казакова вспоминает, как Корешкова тогда объясняла всё: «Они жили с дочерью. И забрали обоих. Ночью. Вот сразу, как его застрелили, и их забрали. Мамина тётка рассказывала, что когда забрали, Ирина кричала, что если бы она его предала, то он её вместе с дочкой сразу застрелил бы, и она молчала». 

 На допросах чекистов Ирина уже не молчала. Осталось тайной, всё ли женщина рассказала. Безусловно, она понимала: Родину предаёт, но разум одинокой сельской женщины, живущей в лесу с детьми и матерью, затуманили рассказы Константина о сказочной жизни в «хрустальном замке», которой он построит специально для неё после восстания. При этом свои слова Орлов подкреплял деньгами и подарками, обещал сделать Ирину женой председателя новой фашисткой власти. «Корешкова показала, где был зарыт парашют, на котором был сброшен Орлов, показала копии документов, которые могли быть написаны или оформлены на любого человека, карты Мордовии, соседних областей, расположения какие-то, что там находится. Плюс гранаты, ранцы немецкие. Дело, может быть, по объёму небольшое, но доказательства того, что Орлов именно немецкий шпион – это однозначно, и то, что Корешкова помогала ему в этих делах, в материалах достаточно», – вспоминает бывший прокурор Мордовии Павел Сенькин. 

 За предательство Родины решением особого совещания при народном комиссариате внутренних дел СССР Корешкову приговорили к высшей мере наказания – расстрелу. 17 февраля 1943 года приговор был приведён в исполнение. Место захоронения женщины осталось засекреченным. Единомышленники Орлова, которых удалось установить, жизни сохранили. Но они на оставшуюся жизнь получили клеймо «враг народа». 

 Спустя десятилетия, 18 октября 1991 года в РСФСР был принят закон о реабилитации жертв репрессий. Признание человека невиновным по уголовным статьям принимала комиссия из прокуроров в составе пяти человек. Они в течение десяти лет пересматривали мордовские архивы. Работа была проведена колоссальная: из более чем 20 тысяч репрессированных почти 13 тысячам было принято решение о реабилитации. Среди материалов оказалось и дело Корешковой. Её дело для него лично представляло интерес из двух слагающих. Во-первых, что немецкий самолёт долетел до Мордовии и сбросил вот этого шпиона на территорию небольшого нашего Большеигнатовского района. А вторая причина была в том, что к высшей мере наказания была осуждена женщина. 

 Корешкова, как говорят ветераны прокуратуры и спецслужбы, возможно, смогла бы сохранить себе жизнь после знакомства с Орловым, получить наказание, но жить, вовремя расскажи о немецком шпионе. Да и диверсанта можно было перевербовать для работы в интересах страны. Но Ирина выбрала другой путь, а может, просто попала под чары обворожительного немецкого шпиона. «Я считаю, что никаких оснований для реабилитации этих лиц нет. Это моё личное мнение. Доказательств больше, чем достаточно. Их вина установлена, и речь идёт о восстании в тылу Красной армии. Это непростительно», – завершает свои воспоминания Павел Сенькин. 

 Эта история – одна из 59, произошедших в годы Великой Отечественной войны на территории Мордовии и хранящихся в архивах регионального Управления ФСБ. Рассекреченными до сих пор остаются не все материалы: «59 агентов для нашего небольшого региона цифра значительная. Только пять немецких диверсантов из этого числа дали свидетельские показания, по которым удалось изобличить 85 агентов фашисткой Германии». 

 Даже спустя 80 лет история любви и предательства на глухом лесном кордоне в Большеигнатовском районе показывает, что в приграничных районах и вдалеке от линии боевого соприкосновения враги России используют те же методы, что и нацисты фашисткой Германии. Играя на чувствах и алчности, агенты иностранных спецслужб вербуют наших соотечественников для совершения терактов и диверсий, а также сбора секретных сведений и ценной информации. В век современных технологий сделать это стало проще, но след всё равно останется. Предателем Родины стать легко, любить её больше жизни – это дар.