Новая школьная должность уполномоченного по профилактике травли и домашнее обучение для агрессоров – российские законодатели разрабатывают новый антибуллинговый закон. Он поможет подросткам, родителям и учителям справиться с детской травлей. По крайней мере, сделать так, чтобы виновники не оставались безнаказанными. Получится ли решить эту проблему с помощью юридических конструкций? В преддверии каникул, чтобы было время осмыслить и сформировать стратегию действий, разбираемся с психологами и педагогами.

В любой травле есть 3 участника. Агрессор затевает буллинг, жертва – тот, кто подвергается физическому или эмоциональному насилию, наблюдатель – тот, кто смотрит со стороны. Психологи уверены, что в истории с травлей нет победителей и побеждённых. Одинаково страдают все участники. Помощь специалистов нужна им всем. 

 

Очередная история, которая напомнила взрослым о школьном буллинге: в Калужской области четвероклассники травили новенькую девочку. Сначала конфликты были словесными, потом переросли в драки. Да так, что однажды дело дошло до больницы и полиции. Участников поставили на учёт в ПДН. Но и это не уберегло от продолжения конфликта. Историей заинтересовался глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин – теперь это дело находится под его контролем. 

Буллинг бывает разный: психологический и физический, прямой и косвенный. В любом случае, прежде, чем дело доходит до кулаков или кровопролития, конфликт между подростками тлеет месяцами и даже годами. Вовремя распознав, его можно «потушить» дипломатическим путём. Но почему же доходит до крайностей? 

«Я чаще всего вижу отстранение учителей даже от обсуждения этих вопросов. Это какая-

то неразрешённая до сих пор ситуация. Потому что нагрузка на учителей огромная. Профилактика профессионального и эмоционального выгорания оставляет желать лучшего. Это не позволяет учителям в нужной степени вовлекаться в решение проблемы, экономя свои собственные ресурсы. Педагоги концентрируются на успеваемости, на оценках, а воспитательный компонент отстаёт», – говорит психолог Вадим Самылин. 

На самом-то деле школам уже давно рекомендовано создавать службы медиации – группы педагогов и старшеклассников-волонтёров, которые помогали бы конфликтующим сторонам договориться. 

«В разных школах по-разному эта работа выстроена, – объясняет директор Центра профилактики «Педагог 13» Ольга Антусева. – Часто дети, особенно начальная школа или 5-6 классы, охотнее обращаются к старшеклассникам – волонтёрам службы медиации. Ученики знают этих ребят в лицо, и малыши подбегают даже на переменах, говорят «меня обидели». Волонтёры – это ребята, подготовленные к службе медиации. Они приходят и учат прежде всего разрешать конфликты без агрессии». 

В некоторых подмосковных школах развесили специальные QR-коды, чтобы ученики могли анонимно сообщить о проблеме куда следует. Но все ли осмелятся жаловаться? А если дело уже дошло до травли, кого спасать – жертву или агрессора? Эти вопросы начали обсуждать даже в российской Госдуме – там сейчас рассматривают новый антибуллинговый законопроект. 

 

Авторы нового законопроекта предлагают обязать школы сообщать о случаях насилия в полицию, ставить обидчиков на учёт и всем назначать психолога-наставника. 

«Если буллинг прямой, если его можно увидеть, то можно и доказать. Избиение, вымогательство, кража, причинение вреда здоровью… А если это ситуация косвенного проявления буллинга, когда детей игнорируют, распускают слухи, то тогда привлечь невозможно. Может быть закон, который введут, как раз и будет регламентировать эти моменты. Сейчас такого косвенного агрессора невозможно заставить ответить за то, что он делает», – говорит социальный педагог школы №28 Саранска Ирина Харина. 

С другой стороны, педагоги опасаются, что такой закон может увести буллинг, да и вообще любые серьёзные подростковые конфликты, в подполье. Дети под страхом полиции совсем перестанут подавать сигналы о помощи. 

«Когда включается полиция, включается и система презумпции невиновности. Мы потом должны будем доказывать, объяснять, брать на заметку, писать протоколы. Не будет ли тяжелее и сложнее выявить такие ситуации, которые на самом деле очень серьёзные? Ведь люди страдают от них потом долгие годы», – высказывает своё мнение советник директора по воспитанию в школе №41 Наталья Фёдорова. 

«Создание отдельного закона по буллингу я считаю излишним, – комментирует инициативу психолог Вадим Самылин. – Есть законодательство РФ, и все действия, которые называют травлей, там прописаны. Конечно, нет такого отдельного слова «травля», «буллинг». Зато есть «физический вред», «оскорбление», «насилие», «кража». То есть, всё то, что вбирает в себя элемент травли в классе, всё это есть. Соответственно, придумывать ещё один закон, придумывать какие-то названия и термины, на мой взгляд, глупо, дорого и нет смысла. Ведь вопрос не в законе, вопрос в правоприменительной практике. Как ни крути, всё-таки ШКОЛЬНАЯ травля. Ответственна за школьную травлю – школа. Уже сейчас во всех законах прописано, кто виноват, и даже все знают, что нужно делать. Вопрос в том, как это инициировать, как это запустить? Я думаю, это можно сделать с вашей журналистской помощью, с помощью максимального освещения этой проблемы и главное называния всего своими именами. Буллинг – как хорошо звучит, травля – немножко пожёстче. А на самом деле это насилие». 

 

«Мой сын в последнее время стал очень замкнутым. Я начала выяснять: «Что случилось, сынок?». Выяснилось, что затравили в школе. Несколько одноклассников начали над ним смеяться из-за того, что он не ходит с ними гулять. Обращалась к классному руководителю, директору – они разговаривали и с детьми-агрессорами, и с их родителями. Но это не помогло, стали даже больше над сыном издеваться. Выход вижу только один – переходить в другую школу». 

Эта история, рассказанная мамой саранского школьника, наглядно демонстрирует, насколько беспомощна существующая система против подростковой травли. А вот другая – правда, со сроком давности. Наталья (имя изменено) в 5 классе перешла в новую школу. Сразу не понравилась группе девочек-лидеров. И весь класс автоматически объявил новенькой бойкот:  

«Поначалу было, что пинали мой рюкзак, выталкивали из общего круга, выталкивали со стула, с парты. Но так как я училась хорошо, давала списать, открыто со мной ссориться перестали. Но психологически всё равно было невыносимо. Со мной стеснялись лишний раз заговорить, поделиться учебником. Зато с удовольствием смеялись, если я ошибалась в ответе у доски. Все 4 года, до 9 класса, мне это давали понять, что я изгой», – рассказывает наша героиня. 

Одиннадцатиклассница из Саранска Александра Юхновская посвятила теме буллинга научно-исследовательскую работу. Девушка провела несколько опросов среди сверстников, уверена, что даже педагоги чаще всего бессильны против подростковой травли, а внимательными к ребёнку должны быть прежде всего его родители.  

«Это всё происходит на фоне того, что человек хочет повысить свою самооценку, или это недостаток родительского внимания. Второй фактор, я считаю, в большей степени влияет, – говорит школьница. – Очень многое зависит от родителей, от воспитания, от того, что они вложили в своего ребёнка».  

Если раньше такие истории происходили за плотно закрытыми дверями, то теперь, в век высоких технологий, сцены кровавых подростковых разборок очень быстро попадают в интернет. И тут уже взрослые бьют тревогу. 

 

Психолог Вадим Самылин давно работает с темой буллинга. В своём телеграмм-канале «Травля против человека», он через общение помогает и жертвам, и агрессорам, и наблюдателям, и их родителям справиться с психологическими проблемами. Главное, говорит, никого не обвинять. 

«Сейчас у детей очень много заданий в школе, много информации, которая со всех сторон к ним залетает. Взрослые абстрагируются от того, чтобы заинтересовать учиться, чтобы ребёнку было интересно, чтобы он понимал смысл того, что делает, чем занимается. Ребёнок со своей активностью, тягой к экспериментам получает страх, а может, и определённую порцию насилия со стороны близких людей. Дальше ему становится сложно проявляться в жизни, и мы это всё называем скукой, когда они лежат, когда нет контакта с детьми ни у родителей, ни у учителей. Им приходится придумывать свои правила существования. Эти правила приводят, к сожалению, иногда к неприятным последствиям», – объясняет Вадим Самылин. 

Вариантов много, но пока все они действуют как будто бы разрозненно. Именно поэтому получается, что большая проблема остаётся нерешённой. Пожалуй, главная рекомендация – быть внимательнее друг другу и не вешать ярлыки.       

«Когда в школу приходишь, им рассказываешь про травлю – это одна история. Когда ты называешь это насилием, издевательствами, то разговор выходит совсем в другую плоскость, – объясняет Вадим Самылин. – Дети начинают уже смотреть такими умными глазами, во многих глазах появляются слёзы. Ты понимаешь, что происходит что-то очень страшное, но многие не знают, что с этим делать. А ведь мы, взрослые, можем предложить варианты, у нас их огромное количество. Те же бесплатные антибуллинговые программы с расписанными классными часами, время, которое дети и родители проводят вместе. Я думаю, что это будет каким-то таким позитивным шагом к тому, чтобы изменить эту ситуацию». 

Не закрывать глаза на проблему и в случае необходимости обращаться за помощью – главная рекомендация, которую сейчас дают специалисты.