В Первомайском суде Пензы завершился первый, долгий и изнурительный этап в рассмотрении дела Алексея Меркушкина – допрос свидетелей обвинения. Скоро наступает следующий – настала очередь свидетелей защиты. Многие интересуются, почему давно не было материалов об этой истории? Отвечаем, что за делом мы внимательно следим, ездим на каждое заседание. А видеоматериалы, размещённые на интернет–ресурсах 10 канала, бьют рекорды по просмотрам – до 60–70 тысяч на всех интернет–платформах. Это ещё раз подтверждает, что людям важно знать, как отправляется правосудие по этому уголовному делу, людям небезразлична судьба Алексея Меркушкина и исход разбирательства. А исход прямо связан с дальнейшей репутацией правосудия в целом. Все уже давно понимают, что это фарс. И подтверждений тому масса. Это своими показаниями доказали свидетели обвинения. Единственное, чему противоречили их слова –  это версии следствия. И каждый новый поворот истории проливал всё больше света. Свидетелей обвинения было 32. Допрашивали с сентября прошлого года. Все эти люди должны были подтвердить версию следствия, то есть виновность Алексея Меркушкина. Но всё сложилось иначе. Почти все свидетели обвинения прямо или косвенно подтверждали, что Алексей Меркушкин вообще не имеет отношения к тем сделкам, которые следствие вот уже 4 года пытается выставить как преступление. Напомним самые громкие, а иногда и сенсационные заявления свидетелей обвинения. 

 

Самые большие надежды обвинение, естественно, возлагало на досудебщиков: Татьяну, Алексея и Виктора Гришиных, их помощника и сообщника Вячеслава Брыкова, их приспешницу Фетхуллову. Вот, в общем–то, и все, кто в дело и не в дело упоминал в своих показаниях Алексея Меркушкина. Мол, Алексей организовывал продажу «Экспоцентра», давал взятку Тренькину. Всё потому, что якобы был главным акционером «Мордовпромстройбанка». Слова – сомнительные доказательства. По закону слова должны подкрепляться вещественными доказательствами. Но таких в деле не было, и за время суда так и не появилось. Наоборот. Вещественные доказательства противоречили обвинению. Да и сами досудебщики раз за разом «прокалывались» в своих показаниях, а их слова потом опровергали другие свидетели. Татьяна Гришина в суде говорила о том, что главный акционер «Мордовпромстройбанка» – Алексей Меркушкин. Это один из тезисов стороны обвинения в отношении Алексея. Но потом включили запись её телефонного разговора, в котором она, не скрывая, говорит, что «главный акционер «Мордовпромстройбанка» – Виктор Гришин» – её отец. Ну и как это понимать? Явная ложь, сказанная глядя в глаза судье! Или вот ещё любопытный момент – один из следователей по так называемому «делу Меркушкина» проговорился, заявив, что фигуранты «попали в большую игру». Эту цитату зачитали в суде в ходе допроса Вячеслава Брыкова. А потом и Алексея Гришина неоднократно ткнули носом в его собственную ложь. Несколько недель, стоя у трибуны в зале Первомайского суда, он распинался, рассказывая о том, какой он хороший и дальновидный бизнесмен. Алексей Меркушкин же, говорил Гришин, вставлял ему палки в колеса. А потом с десяток свидетелей опровергли эти слова. Сказали, что всё было наоборот: это Алексей Гришин творил что хотел и с бизнесом, и с подчинёнными. «Мордовпромстройбанк»– семейный, Гришинский. Алексей Меркушкин не хотел иметь и не имел с Гришиными ничего общего. Если это общее когда–то и существовало, то закончилось задолго до описываемых следствием событий. Ещё всплыла история с миллиардными офшорами Гришиных, но об этом члены семьи почему–то забыли в зале суда. Когда поднимали вопрос о покупке акций «Ламзури» у Тренькина (сделка была якобы замаскирована под взятку), выяснилось, что Гришины долгое время обманывали миноритариев, т.е. людей, имеющих небольшое количество акций, самых социально незащищённых и непросвещённых в тонкостях приватизации, людей. А управлял этим процессом и контролировал его лично Алексей Гришин, не доверяя никому. Такое было негласное правило. Скупал акции «Ламзури» за бесценок! Простые люди, за ваучеры получившие эти акции, ничего не понимали в этих делах. Их бессовестно обманули! Это полный беспредел! Александр Тренькин – профессиональный финансист, и он знает все тонкости законодательства. И поэтому он добивался того, чтобы его акции выкупили по рыночной цене в соответствии с законодательством, что и было сделано. А Гришиных аж через пять лет кто–то убедил называть это взяткой и сказать, что это организовал Алексей Меркушкин. Владимиру Мазову ставят в вину чуть ли не то, что он был в совете директоров «Корпорации развития», которая выдавала кредит на покупку «Экспоцентра». А он не мог не быть в совете директоров – обязан был, как руководитель экономического блока Правительства региона. 

 

Вернёмся к Алексею Меркушкину. Со свидетелем Анной Алиевой – бывшим руководителем юридического отдела «Мордовпромстройбанка» – у судьи тоже получился интересный диалог. Её спросили про стоимость «Экспоцентра». Ведь обвинение считает, что цена была завышена и Алексей Меркушкин приложил к этому руку. И вдруг свидетель обвинения заявляет и даже доказательства приводит: «Я считаю, что стоимость «Экспоцентра» не была завышена. Даже сейчас, в реестре «Актив Банка», он был оценён кредиторами примерно в такую же сумму. И то, они посчитали, что эта оценка заниженная. А «Экспоцентр» сейчас в плохом состоянии находится. В гораздо худшем, чем раньше». Это еще одно прямое доказательство, что преступления не было как такового. Да и имя Алексея Меркушкина здесь произносилось только теми, кто задавал вопросы в контексте: «А Алексей Меркушкин при чём?». Всякий раз получая ответ: «Ни при чём». А Владимир Волков, который как никто знает всю подоплёку дела в силу своих служебных обязанностей, сделал заявление, которое шокировало всех в зале: что он вообще не понимает, почему Алексей Меркушкин сидит за это!

 

Все серьёзные политики, которых вызывали на допрос – Николай Меркушкин, Владимир Волков – рассказывали, что «Мордовэкспоцентр» не балласт, от которого все хотели избавиться. Это бесценный для региона объект, который сейчас простаивает и разрушается на глазах из–за этого вымышленного и абсурдного уголовного дела. А мог за эти годы принести Мордовии огромные деньги. Приведём несколько исторических фактов, которые доказывают, что «Экспоцентр» – это очень выгодный актив для любого региона. В 90–е, когда в Мордовии царила разруха, Николай Иванович Меркушкин вместе с командой, в том числе с помощью «Мордовэкспоцентра» реанимировали экономику региона, привлекали в республику первые инвестиции. Тогда в оголодавшей и полуразрушенной стране  найти деньги на развитие Мордовии было огромной проблемой. Крупнейшие предприятия республики оказались на грани краха: без денег, без контрактов и с долгами по зарплате. В таких сложнейших условиях нужно было показать потенциальным инвесторам возможности предприятий Мордовии, их перспективы. В 1995 году состоялась первая выставка, на которую приехал Председатель Правительства России Виктор Черномырдин. В итоге заключили межправительственные соглашения, и Мордовия получила по две итальянские линии на «Центролит» и на Механический завод. Потом приехал мэр Москвы Юрий Лужков – в «Экспоцентре» его познакомили с промышленностью и агропромышленным комплексом Мордовии. В результате заключили договор с Москвой на светотехническую продукцию для бюджетной сферы, на кабельную продукцию для стройки, прямые договоры были заключены ещё с двумя десятками наших предприятий на поставку в столицу их продукции. В 1996 году была патовая ситуация в сельском хозяйстве – не на что было провести посевную. И снова благодаря выставке на «Мордовэкспоцентре» удалось заключить договор на поставку продовольственной продукции – Москва дала денег. Что особенно важно – столица платила авансом, вливая живые деньги в мордовскую экономику. Изучать опыт Мордовии по выходу из страшнейшего кризиса приезжал Евгений Примаков с членами федерального правительства. И начали они свой визит с посещения «Экспоцентра». А сколько губернаторов посетили выставочный комплекс и наладили экономические связи с Мордовией, сейчас уже и не сосчитать! Справились!  Вот так «Экспоцентр» при грамотном руководстве Николая Меркушкина спасал Мордовию в 90–е. Поэтому вполне логично и политически грамотно было сделать так, чтобы это имущество вернулось на баланс государства. Разве это преступление? Любой здравомыслящий человек скажет, что нет. Но досудебщики Гришины в суде заявляли, что этот объект был разрушен, никому не нужен. Почему? Да потому что надо было что–то говорить. Вот и всё! Думали – никто не проверит, не заметит. К тому же «Мордовэкспоцентр» – это не банк, не «дойная корова», которая прямо здесь и сейчас наполнит карман собственника миллионами. Это имиджевый объект для любого региона, с таким активом сможет работать только грамотный менеджер. А это всё никак не вписывается в жизненный принцип Гришиных, о котором Алексей тоже заявил в суде: «Нужно уметь и воровать, и обязанности чиновника выполнять». Ещё раз повторим, что понять экономическую выгоду от такого объекта могут только люди, способные мыслить на перспективу, думать не о собственном кармане, а о судьбе региона, о будущем страны. Об этом говорил и Николай Меркушкин во время допроса в суде. Но прокурора это удивило. Она и Владимира Волкова спросила: «Давайте ближе к «Мордовэкспоцентру». «А это и есть «Мордовэкспоцентр», – ответил Владимир Дмитриевич. – Это то, из этого мы исходили, принимая какие–то определенные решения». Кстати, сейчас о возрождении выставочной деятельности заговорили на высшем региональном уровне. Собирают его возрождать. Мол, он нужен республике.  

 

В своих показаниях в Первомайском суде свидетели, по сути, опровергли все доводы, а точнее – выдумки следствия, на которых все эти годы строится обвинение Алексея Меркушкина. Алексей Николаевич не имел никакого отношения к «Мордовпромстройбанку», как утверждает семейство Гришиных. В 2012 году Алексей Меркушкин передал акции «Мордовпромстройбанка» в доверительное управление, а в 2015 решил полностью расстаться и с Гришиными, и с совместным бизнесом. Свои акции Алексей Меркушкин продал. А вот Виктор Гришин, наоборот, был основным бенефициаром «Мордовпромстройбанка». Именно он договаривался о продаже «Мордовэкспоцентра». А ведь в своих показаниях, в том числе и в суде, и Виктор, и Алексей и Татьяна Гришины уверяли, что банком руководил Алексей Меркушкин. Что же, если не откровенная, наглая ложь, произнесенная за трибуной суда, под присягой? Неужели такое неприкрытое неуважение к правосудию останется незамеченным? Надеемся, что нет. Ведь судья тоже трижды уточнил, кто был собственником «Мордовпромстройбанка». И Владимир Волков трижды ответил, что Виктор Гришин. Алексей Меркушкин с 2012 года к банковской деятельности отношения не имел. И «вопросы, касающиеся банков, в правительстве и у Главы республики Алексей Николаевич не решал». Это тоже цитата. То же самое сказали и другие свидетели. Владимир Грибанов – бывший руководитель несуществующего сейчас «КС–Банка» подтвердил, что Алексей Меркушкин никак не мог управлять банком из–за того, что занимал государственный пост. Разговор выглядел вот так: «Кто в «Мордовпромстройбанке» был основным владельцем?» – спрашивает судья. <…> «Татьяна Гришина там была, значит, Гришины владели», – отвечает Владимир Грибанов. Владимир Грибанов тоже был в курсе того, что «Мордовэкспоцентр» важен для республики. Поэтому вопросы по кредитованию в целях покупки он решал с Владимиром Волковым, а не с Мазовым, и тем более не с Алексеем Меркушкиным. Он сказал, что Владимир Мазов в разговорах тоже ссылался на своего руководителя, иначе он просто не мог. Но «Мнение Главы Мордовии для меня было ключевым», – сказал Владимир Грибанов.  Ещё один тезис – якобы завышенная цена – тоже разбился вдребезги. Выяснилось – и сторона защиты подтвердила это документами – «Мордовэкспоцентр» оценивали три разные независимые фирмы. Получилось три разные цены. В итоге Владимир Волков поручил Мазову взять за основу самую низкую цену. 

 

Вишенка на торте безумия эпизода с продажей «Мордовэкспоцентра». Итак, внимание! Весной 2021 года из нищего бюджета республики уходит платёж в размере 83 миллионов рублей. В оплату той самой сделки по покупке «Экспоцентра». И платёж этот был сделан не просто в обход закона – он был преступным. Почему? Потому что уже было уголовное дело, потому что уже было решение Арбитражного суда. Эту сделку можно и нужно было тогда отменить, вопрос решился бы в рамках не уголовного, а гражданского процесса. Но миллионы были перечислены! Зачем и кому это было нужно? Это было нужно для того, чтобы якобы преступление оказалось завершённым. Конечная цель этого платежа – искусственно создать основания для задержания Алексея Меркушкина. До этого платежа Следственный комитет России в Москве дважды отказывал местным следователям в аресте Алексея Меркушкина, указывая на то, что для этого нет оснований. Как только 83 бюджетных миллиона ушли в оплату, сделав якобы преступление формально завершённым – последовал этот абсурдный арест. Решение о перечислении денег принималось в том числе совместно с правоохранителями. Это подтвердил в суде Сергей Нестеров – бывший руководитель «Корпорации развития Мордовии». Он проговорился об обсуждениях с правоохранителями по поводу перечисления денег: «Проговаривалась целесообразность погашения. Ну это кто–то был из МВД, либо Жувайкин Андрей Валентинович, либо Исхаков Эльдар, не знаю, как по отчеству, не помню. «Это кто такие?» – интересуется адвокат. «Следователи», – отвечает свидетель Нестеров. Если подумать логически, об обсуждении какой целесообразности перечисления денег может идти речь, если это действие на тот момент уже было противозаконно, даже преступно. Дальше – ещё интереснее! «Корпорацию» развития Мордовии выставляют главным потерпевшим. И это тоже происходит не без вмешательства следователей. Правоохранители предлагают сначала Сергею Нестерову подписать гражданский иск по уголовному делу, а потом в документах появляется подпись его заместителя Анатолия Кусайкина. Анатолия Кусайкина уже нет в живых – у него не спросишь. А вот у Сергея Нестерова, как у непосредственного руководителя, в суде поинтересовались: «Кусайкин Вас информировал при каких обстоятельствах «Корпорация развития Республики Мордовия» стала гражданским истцом в уголовном деле?», «Да, информировал, – ответил свидетель Нестеров. – Он это сделал самостоятельно. По факту потом поставил меня в курс, что написал заявление о признании «Корпорации» потерпевшей стороной. Сказал, что должен был, что сделал это вынужденно, когда я ему задал вопрос, зачем он это сделал». Сторона защиты тут же уточняет, что значит «вынужденно»? Дальше снова цитируем Нестерова: «Я говорил о том, что мне представители, сотрудники, представляющие правоохранительные органы, звонили и просили прийти написать какое–то заявление о признании потерпевшей стороной «Корпорации». Соответственно, мне было непонятно, почему «Корпорация». Потому что стороны сделки – это «Шумбрат» и «Актив Банк». Почему–то «Корпорация» потерпевшая. «Шумбрат» должна была денег по договору займа в «Корпорацию». Соответственно, спустя какое–то время я узнал о том, что заявление подписано Кусайкиным. А то, что вынужденно, – ну, однозначно сказать не могу. Сложилось впечатление, что его каким–то образом замотивировали это сделать». «Замотивировал кто?», – переспросили адвокаты. «Туда, куда он ходил писать», – отвечает Нестеров. «А куда он ходил писать?» – видно, что Нестеров не смог противостоять логичным вопросам, поэтому ответил максимально для себя безопасно: «А я не знаю куда». Вот такой диалог, который оставим без комментариев. 

 

О том, что Александру Тренькину дали взятку, чтобы он не проверял «Мордовпромстройбанк», тоже говорили только досудебщики. Остальные свидетели, в том числе и Владимир Грибанов, заявили, что после Банковской реформы в 2014 году, все полномочия по проверкам были переданы напрямую Волго–Вятскому отделению. Головной офис – в Нижнем Новгороде отчитывается напрямую перед Москвой. Так что, Александр Тренькин даже если бы и хотел, то всё равно ничего сделать не мог. Владимир Грибанов и сам тогда руководил «КС–банком», поэтому его судья спросил: «Помогал ли Вам Тренькин с проверками?» «Это было невозможно, – ответил свидетель. – Проверки приходили с Нижнего. С вопросами проблем банка я к нему не обращался». То, что Тренькин при всём желании не смог бы вмешаться в проверки региональных банков, подтвердили сотрудники Волго–Вятского Главного управления Центробанка России в Нижнем Новгороде, которые подчиняются непосредственно Москве. То есть те самые люди, в обязанности которых входит проводить проверки, о результатах докладывать в Москву. На эту тему была допрошена целая группа лиц – в том числе и заместитель начальника Волго–Вятского Главного управления. И они чётко пояснили, что с 2014 года, с момента принятия нового закона о банковской деятельности, Александр Тренькин не мог ни влиять на проверки, ни вносить изменения в предписания, без согласования с вышестоящим органом. Эти функции Центробанк забрал у всех региональных отделений. На прямой вопрос государственного обвинителя, какая роль в проверке была у Александра Тренькина, свидетель ответила: «Никакой. Он руководитель. <…> Его функция как руководителя – согласовать решение, которое предлагают сотрудники Банковского надзора Отделения. Дальше подключается Главное Управление со всеми этапами согласования, потом Центральный аппарат, Департамент банковского надзора и уже в конечном счете, когда приходит согласованный двумя другими структурами проект предписания, руководитель только подписывает. Он поменять уже ничего не может». Обойти этот многоступенчатый контроль незаметно, нереально, объяснила свидетель. А тех, кто попытается, ждёт суровое наказание, вплоть до уголовной ответственности. «Мы видим материалы, – поясняли в суде сотрудники Главного управления из Нижнего Новгорода, – Материал инспекционной проверки поступает одновременно в Отделение и в Главное Управление, мы их точно так же видим. Нам сказать, что трава голубая, хотя написано, что трава зеленая, я прошу прощение за такое сравнение, не получится. У нас первоисточник на руках. <…> Вся эта процедура таким образом была построена, что все первичные документы одновременно находились и в Отделении, и в Главном Управлении. То есть, что–то сделать без главка – было невозможно». Александр Тренькин и сам понимал, что любое его вмешательство в работу местных банков чревато самыми страшными последствиями. А он в тот момент готовился к пенсии. Такие проблемы ему были совсем не нужны. 

 

Несмотря на то, что по этому делу уже так много сказано, так много прояснено, Алексея Меркушкина держат в СИЗО четвёртый год! Необходимость такого бесчеловечного ареста следствие объясняет прежними доводами, которые уже тысячу раз опровергнуты. О том, что Алексей сбежит – даже говорить уже смешно. Он и тогда, в 2021, бежать не собирался, а теперь, спустя три года, уж точно смысла нет. Воздействует на свидетелей? На каких? На тех, что уже дали показания в суде? На тех, что раз за разом подтверждают невиновность Алексея Меркушкина, непричастность его к этому делу? Это было несколько раз прямо сказано на допросах в зале суда. Да и зачем ему на них давить, когда уже всё сказано? Да – он был министром целевых программ Мордовии. Но это было давно. Министерство упразднили в 2018 году, сразу после чемпионата мира по футболу. Да и когда оно ещё существовало, в нём работали 6 человек. А те свидетели, которые допрашивались со стороны обвинения, и ещё будут приглашены в суд, никогда не работали ни в Министерстве целевых программ, ни в Правительстве Мордовии. Да и само правительство региона с тех пор два раза менялось. От прежнего состава и следа почти не осталось. Так на кого же воздействовать? Уничтожит доказательства? Да все они за 9 месяцев судебного процесса изучены вдоль и поперёк. И просит защита отпустить Алексея Меркушкина не на свободу, а хотя бы под домашний арест. Ему нельзя будет выходить за очерченные границы, нельзя будет звонить по телефону. Зато можно будет пройти нормальное медицинское обследование, ведь в СИЗО с этим ситуация вообще катастрофическая. За последние три года здоровье Алексея серьёзно ухудшилось, а обещанного лечения никакого нет. Так что изменились абсолютно все обстоятельства, на основании которых обвинение три года назад заключило его в СИЗО. Изменились в пользу Алексея, подтверждены документально, а выдумать новые обстоятельства невозможно. Их просто не существует. На прямые вопросы о причастности Алексея Меркушкина к сделке все свидетели (ещё раз подчеркнём, что речь идёт о свидетелях обвинения!) говорили «не участвовал», «не имел отношения». Его не было ни там, где эти решения обсуждались, ни там, где они принимались. Понятно, почему – надвигался чемпионат мира по футболу, с массой вопросов и проблем, которые Алексей Меркушкин решал без выходных. По досудебщикам всё ясно – не врать они не могут. Иначе уже их будут ждать новые уголовные дела. Свой путь они выбрали – свалили вину на Мазова и Меркушкина. Поэтому нам всем, и суду в том числе, предстоит большая работа, чтобы разобраться в этом хаосе поддельных деталей, недоговорок и отредактированных показаний. Это очередное доказательство тому, что всё выдумано чьим–то больным воображением. И выдумано не просто так, а с определённой целью: вымазать в грязи фамилию, с которой у каждого жителя Мордовии связана эпоха Созидания. Фамилию, с которой связано время хороших дорог, развития городов и сёл, промышленных перспектив. Время, когда Саранск – самый благоустроенный город страны, время лучшего в России агропромышленного комплекса, олимпийских побед и мировых побед школьников Центра для одарённых детей, и многого, многого другого! Мордовия была в центре внимания Президента. Шесть раз к нам приезжал Владимир Владимирович Путин – и каждый его приезд всех нас поддерживал в сделанном и вдохновлял на новые свершения! 

P.S. Всем свидетелям, сказавшим правду в Первомайском суде Пензы хочется сказать спасибо за смелость. Правду, повторённую многократно, просто не могут не услышать! Это человека можно непонятно за что держать в СИЗО четвёртый год. А правду – нет. Впереди допрос свидетелей стороны защиты. Мы будем внимательно следить за каждым словом, сказанным в суде.