Ранее Ленинский суд Саранска и Верховный суд Мордовии отказались заниматься этой историей, ссылаясь на конфликт интересов: в обоих судах работают дальние родственники Алексея Меркушкина. Повод максимально странный в силу ряда причин. Во-первых, если предположить, что существует конфликт интересов, то почему он не мешал предыдущие два года рассматривать и в Ленинском, и в Верховном судах вопрос о продлении меры пресечения? И почему вопреки закону, логике и здравому смыслу Алексея Меркушкина оставляли под стражей? Если родственники, работающие в суде, в теории могут повлиять на объективность решений, то почему все предыдущие решения были о содержании в СИЗО – это самая суровая мера пресечения из всех существующих. 

«Понятно, что эти основания сами по себе достаточно спорные, если не сказать, что мнимые, – говорит адвокат Саркис Геворкян. – Эти основания под собой никакой правовой основы не имеют, если не сказать больше». 

Во-вторых, по федеральному закону работающие в суде родственники – не основание для отказа от рассмотрения. Законом запрещено только одно: родственнику рассматривать дело родственника. Решение по каждому делу должен принимать независимый судья, и только он один впоследствии отвечает за законность вынесенного решения. Наличие в штате суда родственников подозреваемого на конкретного судью, таким родственником не являющегося, влиять не может по определению, что опять же показали заседания по продлениям сроков содержания под стражей. Получается, что всё это сейчас стало лишь формальным поводом для Ленинского и Верховного судов «отфутболить» это дело подальше от себя. И вот тут становятся понятны истинные мотивы такого решения. В ходе предыдущих заседаний только слепой не мог увидеть бессильность позиции обвинения. Напомним, все их доказательства – это пустые слова, которые в угоду следствию в рамках досудебных сделок подписали Татьяна и Алексей Гришины. И ни на чём не обоснованные предположения, что Алексей Меркушкин может влиять на свидетелей и попытается сбежать. Сторона защиты, напротив, предоставила реальные вещественные доказательства непричастности Алексея Меркушкина к рассматриваемым преступлениям. Если рассматривать всё это непредвзято, объективно и не под давлением неких сил, станет понятно, что Алексея Меркушкина нужно отпустить домой из зала суда. Не под домашний арест, не под подписку о невыезде, а просто освободить, потому что он ни в чём не виноват. И судьи Ленинского и Верховного судов не могут не понимать, что либо дело Меркушкина придётся рассматривать объективно, либо принимать неправосудное решение и потом за него отвечать. И если во время рассмотрения вопроса о продлении срока можно было использовать формальные предлоги и благодаря им не видеть очевидного, то в процессе рассмотрения дела по существу за формальности уже не спрячешься. Значит ли это, что судебная система Мордовии испытывает некое давление извне? И что, осознавая наличие этого давления, судьи заранее решили снять с себя ответственность?

«Могу лишь предполагать, по этому делу будет сложный противоречивый процесс, – уверен адвокат Саркис Геворкян, – поскольку объективных доказательств, указывающих на виновность указанных лиц, на совершение преступлений, да и вообще наличие событий преступления, в принципе нет в деле – это можно уже с уверенностью сказать по итогам ознакомления с материалами дела. И рассмотрения такого дела в условиях гласного, открытого и публичного процесса, который, естественно, будет освещаться и в СМИ, и он уже получил достаточно широкий общественный резонанс, наверное, представляет собой некую неудобную опасность, я бы так это назвал. Естественно, возникает нежелание рассматривать его в Республике Мордовия: пусть лучше рассматривает кто-то, но не в Мордовии». 

Дело Алексея Меркушкина уже давно превратилось в фарс и издевательство над судебной системой. Попытка «сплавить» его из мордовских судов куда угодно – очередное и явное тому доказательство. Обращает на себя внимание скорость, с которой Ленинский и Верховный суды отказались от рассмотрения дела по существу. Хотя месяц назад на это не было и намёка. Последней каплей могла стать совсем недавняя история с телефоном Дмитрия Волошина, когда стало известно об уничтожении важнейших вещественных доказательств по этому делу – аудиозаписей допросов, которые подтверждали искажение следователем реальной картины. Напомним, что вещественные доказательства для суда значительно важнее, чем пустые словесные оговоры. За уничтожение вещдоков предусмотрена уголовная статья – до 7 лет лишения свободы. И это очень серьёзно. Этой историей, по решению Первого кассационного суда общей юрисдикции, теперь будет заниматься Первомайский районный суд Пензы. Но спустя всего два дня после этого заседания в Верховном суде началось новое – на повестке дня была апелляция на решение об очередном продлении срока содержания Алексея под стражей. Его в конце февраля принял Ленинский суд Саранска. Но как тогда рассматривать апелляцию, если суд сам себя уже назвал необъективным? Поэтому защита заявляет отвод всему составу судей, следуя той же логике. Однако на этом логика заканчивается, и ходатайство остаётся без удовлетворения. Даже несмотря на то, что из-за плохого состояния здоровья на связь Алексей Меркушкин выходит по видео из больницы Управления ФСИН. Уже во второй раз. 

«Позиция суда свидетельствует о политике двойных стандартов, – считает адвокат Алексей Дубов. – Первоначально Ленинский и Верховный суды Мордовии устранились от рассмотрения дела по существу. Но при этом сегодня Верховный суд посчитал, что содержание под стражей он рассматривать может. Эта позиция суда может вызывать только удивление у стороны защиты».    

Сейчас разберёмся с теми основаниями, на которых Ленинский суд в очередной раз продлил Алексею Меркушкину содержание в СИЗО. Следствие, как попугай, из процесса в процесс повторяет одно и то же – что якобы Меркушкин может сбежать и надавить на свидетелей. К этому у стороны обвинения добавить нечего – это прямая цитата из ответов прокурора на вопросы, и эту фразу на последнем заседании по продлению он произнёс несколько раз. Весомых, вещественных и, если угодно, настоящих доказательств того, что Алексей Меркушкин собирается бежать из страны и давить на свидетелей, у следствия нет. Тогда с чем они вот уже два года приходят в суд? С пустыми словами и выдуманными предлогами. Например, есть некий рапорт некоего оперативного сотрудника Илюшова, в котором он утверждает, что Алексей Меркушкин два года назад собирался из Минска уехать в Прибалтику. Однако эти утверждения, во-первых, ничем, кроме мнения самого оперативника, не подтверждены. А во-вторых, они противоречат сразу многим фактам: закрытым границам, наличию заранее купленного обратного билета, что официально подтвердил белорусский воздушный перевозчик «Белавиа», логике поведения Алексея Меркушкина – он уезжал в дальнее зарубежье, когда был свидетелем, и вернулся, приходил на беседы в органы, когда приглашали. 

«В этот раз решение суда являлось уникальным, – рассказывает Алексей Дубов, – потому что суд устранился от рассмотрения доказательств, которые предусмотрены в ст. 97 УПК. Там сказано о том, что при каждом рассмотрении вопроса о сроке содержания под стражей суд обязан исследовать доказательства, которые подтверждают, что человек может скрыться, что может на кого-либо воздействовать. Так вот, при рассмотрении сегодняшнего материала суд эти доказательства вообще не исследовал». 

Карточный домик обвинения легко рушится, и это видно всем. За историей дикого и необоснованного преследования Алексея Меркушкина с ужасом наблюдает общественность, абсолютное большинство понимает, что это дело – полностью выдуманное. Наблюдают за ним и профессиональные юристы. В частности, Почётный адвокат Мордовии и непререкаемый авторитет в области права Любовь Калинкина. Свою оценку происходящему она даёт в эксклюзивных интервью газете «Мордовия». Вот что Любовь Калинкина говорит о том, можно ли рассматривать тот самый рапорт Илюшова в качестве доказательства:

 «Показания того самого оперативного сотрудника не могут служить допустимым доказательством. Они подлежат отнесению к разряду дефектных доказательств, которые застилают правду. В случае с Меркушкиным А.Н. показаниями такого свидетеля были ослеплены те, кто их воспринимал как действительную, юридически допустимую информацию <...> Отсюда, строить показания на предположениях и высказывать в них догадки недопустимо. Предположение, догадка – это ничем не подтверждённая мысль, выраженная в виде суждения, не имеющего своего подтверждения. В силу этого закон запрещает использовать основанные на них показания свидетелей, как содержащие в себе непроверяемые, ничем не подкрепляемые сведения об обстоятельствах, подлежащих доказыванию по уголовному делу».

И это – лишь один из многих примеров, когда обвинение «натягивает сову на глобус». Доказательную базу по сути этого дела следователи выстраивают на очень зыбкой основе – показаниях, а точнее оговорах других фигурантов дела. Здесь главные герои – это Гришины, старший Виктор и дети его: Татьяна и Алексей. В своих досудебных сделках со следствием они подписались под прямой ложью, что это Меркушкин придумал и провернул сделку по «Мордовэкспоцентру». Как они доказали свои слова? Никак, потому что нельзя доказать то, чего не было. Однако следствие тащит эти оговоры в суд, обвинение их поддерживает, а судьи идут на поводу. И вот уже два года продлевают сроки содержания Алексея Меркушкина в суде. А что такое по своей сути эти досудебные сделки? Снова обращаемся к Любови Калинкиной, чей профессионализм в уголовно-процессуальных тонкостях неоспорим:

 «Надо смотреть, не явились ли данные ими признательные показания ответом за те блага, которые ими были получены. А такие блага могли выразиться, например, в освобождении из-под стражи, если такие лица там содержались, не привели ли признательные показания к освобождению их от уголовной ответственности и т.д. Не обязывался ли каждый из таких лиц давать показания на Меркушкина А.Н. в ответ за те самые блага, о которых я выше указала. Признательным показаниям лиц, заключивших досудебное соглашение, нельзя безоговорочно доверяться в силу закона. Признательные показания – это не царица доказательств по уголовному делу».

Вот уже два года перед нами разворачивается настоящая трагедия, в которой главный герой – несправедливо брошенный за решётку Алексей Меркушкин – героически держится вопреки всему, что творится внутри и вокруг его дела. Из тюремной больницы он обращается к зрителям и читателям – несломленный человек, который почти два года по чьей-то прихоти и злой воле остаётся там, где быть не должен. 

«Тем не менее я с уверенностью смотрю в будущее. И ещё раз особо хочу отметить, что я буду бороться до конца, вину свою я признавать, естественно, не буду, которой нет», – уверенно заявил Алексей Меркушкин.   

Рассмотрение апелляции на решение Ленинского суда Саранска в Верховном суде Мордовии добавляет безумия с точки зрения здравого смысла. Сначала Первый кассационный суд общей юрисдикции в Саратове решил, что дело Меркушкина по существу будет рассматривать Первомайский районный суд Пензы, потому что местные суды – Ленинский и Верховный – фактически взяли самоотвод, сославшись на конфликт интересов – в обоих инстанциях работают дальние родственники Алексея. И через 2 дня не согласились с ходатайством об отводе на процессе.  И вот сейчас тот же Верховный суд оставляет в силе решение того же Ленинского суда о продлении заключения в СИЗО на полгода. Получается, если оба суда сами себя признали потенциально необъективными, то как оценить беспристрастность этих решений? И вот тут мы подходим к главному логическому выводу, и он заключается в том, что как минимум Ленинский и Верховный суды, фактически, расписались в своём бессилии выносить собственные честные, законные, объективные и беспристрастные решения по делу Алексея Меркушкина. И отказ от этого дела для них – это способ хоть как-то сохранить лицо и избежать ответственности в будущем, ведь судья отвечает за каждое своё решение лично. И очевидно, что местные судьи не только понимают, но и чувствуют давление извне – и давление это уже два года мешает им вершить правосудие так, как этого требует закон, а не некие силы, цель которых погубить Алексея Меркушкина, повесить на него клеймо и впоследствии уничтожить плоды многолетнего созидательного труда его отца, Николая Ивановича Меркушкина. Его историческая роль в возрождении Мордовии и её выходе на передовые позиции в стране неоспорима, достижения региона под его руководством вызывают дикое желание мести и реванша у небольшой кучки завистников. И на пути этой чёрной зависти и мести может встать только честный суд, надежда на который ещё не потеряна. Не в Саранске, так в Пензе.