– Как известно, суть истины – факты, факты основываются на доказательствах. А если доказательства дефектны по делу, как тогда быть?

– Для оценки таких доказательств закон оперирует понятием недопустимость доказательств. 

Доказательства признаются недействительными и подлежат исключению из числа доказательств, если они были получены с нарушением требований норм УПК РФ. А часть 2 статьи 50 Конституции Российской Федерации устанавливает непреложное правило о том, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. 

Характер и степень тяжести таких нарушений устанавливает закон, высший судебный орган страны, на основе которых и выработаны на практике критерии для оценки нарушений закона в качестве оснований для признания доказательств недопустимыми, и исключению их из числа доказательств.  

Одним предложением: недопустимо при получении доказательств нарушать закон. В противном случае, возникнут, как Вы утверждаете, дефектные, ничтожные доказательства, которые не должны приниматься во внимание сторонами и судом. 

Это плоды отравленного дерева. 

Такие доказательства отравлены нарушениями закона при их получении. Нарушения закона, в особенности, существенные из них – это процессуальный яд для доказательств.

Отравленные пирожки, с которыми можно сравнить доказательства, полученные с нарушением закона, губительны для самих доказательств.

Они не позволяют пролить свет на действительное положение вещей по делу. 

Доказательства по делу – его основа, фундамент, на их основе и только на их основе можно пролить свет на то, как все происходило, и было ли то на самом деле, что в обвинении указывается. Вот почему закон строг к тому, как, кем, в каком порядке, с помощью каких средств доказательства могут быть получены. 

– Состоялся целый ряд гласных судебных заседаний по делу Меркушкина А.Н. об избрании ему меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении ему срока содержания под стражей. В ходе этих судебных заседаний сторонами представлялись и непосредственно исследовались те самые доказательства, которые есть в деле в отношении Меркушкина А.Н. 

Мы располагаем некоторыми из таких доказательств. Не могли ли Вы дать им оценку. 

– Оценку всем доказательствам по делу в отношении Алексея Николаевича Меркушкина будет давать суд при рассмотрении и разрешении дела по существу, руководствуясь установленными законом правилами   оценки доказательств – оценивать их в совокупности, по закону, по внутреннему убеждению,  по совести. 

Коль скоро, как Вы утверждаете, эти доказательства были озвучены в условиях гласных судебных заседаний, то я могу по ним выразить лишь свою позицию. 

– Например, в тех самых решениях есть ссылки на протоколы явки с повинной ряда лиц, ссылками на которые суды выводили об обоснованности подозрения Меркушкина А.Н. в причастности к совершению вменяемых ему в вину преступлений. Например, это протоколы явки с повинной Тренькина А.П. от 19 января 2021 года, Гришина А.В. от 30 сентября 2020 года, Брыкова В.В. от 20 января 2021 года.

Ознакомившись с текстом этих протоколов явок с повинной, можете ответить, не был ли нарушен закон при их получении?

– После их прочтения могу со всей определённостью сказать, что 

был нарушен закон, и закон был нарушен существенным образом, вследствие чего такие явки с повинной не могут быть допустимыми доказательствами и на таких протоколах по делу нельзя строить какие-либо выводы. 

А нарушение было грубейшим – нельзя такие явки с повинной брать без обеспечения конституционного права каждого не свидетельствовать против самого себя и близких родственников. Это нарушение столь явно и бесспорно, что в апелляционной практике судов такого рода протоколы явок с повинной исключаются из числа доказательств, как недопустимые, как дефектные, как Вы утверждаете.

– Расписалась в конечном итоге в беззаконии при получении явок с повинной и следователь, ведущая производство предварительного следствия по уголовному делу, когда в ответ на ходатайство стороны защиты об исключении их из числа доказательств, она вынуждена была частично его удовлетворить. 

Что из этого следует?

– Для начала давайте посмотрим, какое решение конкретно ею было принято и с какой мотивировкой. 

Читаю дословно мотивировку принятого ею решения: «Поскольку протоколы явки с повинной Тренькина А.П. и Брыкова В.В. таковыми по своей сути не являются, по причине того, что заявления о деянии были сделаны ими после возбуждения уголовного дела, ссылки на них в обвинительном заключении не будет. По аналогичным основаниям не подлежит указанию в обвинительном заключении протокол явки с повинной Гришина А.В. …»

– Самое главное, в связи с таким решением ни один из участников процесса и сторона обвинения, в том числе, не могут в дальнейшем ссылаться на такие доказательства в подтверждение собственной позиции. Отравиться можно, отравить правду, которая превратится в неправду.  Помните о плодах отравленного дерева и отравленных пирожках. Впору бы и разбираться, кто же так отравлял процессуальное дерево доказательств. 

Кстати, такое решение следователем было принято лишь 23 января 2023 года, а до этого времени ею же такие протоколы явок с повинной в суды представлялись. В этой связи не могут не возникнуть и серьезные вопросы. Например, вопрос следующий. Если такие протоколы были сделаны после возбуждения уголовного дела и таковыми, по сути, не являются, о чем она сама и утверждает, то, как же она их в суд представляла в подтверждение необходимости Меркушкина А.Н. заключать под стражу и столь длительно его содержать под стражей? Получается, что с помощью таких дефектных доказательств застилалась правда.  

– Как нам известно, один из таких протоколов явки с повинной Тренькина А.П., например, был составлен 19 января 2021 года, а решение о признании его недопустимым следователем было принято уже когда предварительное следствие было окончено, 23 января 2023 года.  

Этот протокол был предоставлен следователем и на то самое первое судебное заседание 14 мая 2021 года, когда А.Н.Меркушкин был заключен под стражу. И суд его исследовал и в своем решении из него также исходил, ссылаясь при заключении под стражу и на него.  

 Мы располагаем текстом этого протокола, что не так в нем, выразите Ваше мнение по данному протоколу с точки зрения требований закона.

    – Нет в нем записей о разъяснении Тренькину А.П. его прав, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, в том числе его права согласно ст.51 Конституции Российской Федерации  не свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен 

п. 4 ст. 5 УПК РФ. Нет в указанном протоколе явки с повинной и письменного удостоверения с подписями участников принятия и протоколирования явки с повинной разъяснения Тренькину А.П. данного права. 

Данное обстоятельство свидетельствует о лишении Тренькина А.П. возможности использовать предоставленное ему Конституцией Российской Федерации вышеназванного права в соответствии с положениями статьи 51 Конституции Российской Федерации. Такое отношение к конституционным правам заявителя Тренькина А.П. в свою очередь нарушает требования части 2 статьи 50 Конституции Российской Федерации о том, что при отправлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением норм федерального закона. 

В соответствии с ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ лицам, участвующим при  производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении, разъясняются их права и обязанности, предусмотренные настоящим Кодексом, и обеспечивается возможность осуществления этих прав в той части, в которой производимые процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения затрагивают их интересы, в том числе права не свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ, пользоваться услугами адвоката, а также приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, органа дознания, следователя, руководителя следственного органа в порядке, установленном гл. 16 УПК РФ. Требования вышеприведенной нормы уголовно-процессуального закона, в случае составления рассматриваемого протокола явки с повинной Тренькина А.П. не были соблюдены, как того требует УПК РФ. С учетом изложенного указанное доказательство подлежит исключению из числа доказательств по данному уголовному делу. 

– Еще одним доказательством, которым оперировала сторона обвинения, – это рапорт и показания оперативного сотрудника. Насколько они могут служить надежной доказательственной информацией?

– Любая и всякая доказательственная информация должна быть проверяемой, т.е. ее носитель должен указать на источник своей осведомленности с тем, чтобы с помощью этого источника можно будет проверить, сопоставить доказательства на предмет их совпадения или разночтения и их оценки.

В случае же с теми доказательствами, на которые Вы ссылаетесь, 

они содержат в себе информацию без возможности ее проверки, информацию на вере. Дескать, доверяйте, я есмь – оперативный сотрудник. Так, нельзя. Нельзя ссылаться на данные оперативно-розыскной деятельности, не легализованные в установленном законом порядке. Их использование в доказывании запрещается, 

если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам (статья  89 УПК РФ). 

– Сторона обвинения ссылалась на показания оперативного сотрудника Илюшова И. А. в протоколе его допроса от 25 июня 2022 года в подтверждение вывода о  том, что Меркушкин А.Н. намеревался скрыться от органов предварительного расследования и суда. В частности, таковой, например,  явилась сообщенная им информация о последующем убытии  Меркушкина А.Н. из г. Минска в страны Прибалтики, а также о том, что обратный билет по маршруту Москва-Нижний Новгород был якобы приобретен после его задержания в аэропорту Шереметьево, когда он намеревался вылететь в г. Минск. 

– Как следует из указанных показаний данного оперативного сотрудника, он или не раскрывает источник своей осведомленности, или сообщает сведения, которые ему стали известны в связи с осуществлением им тех или иных оперативно-розыскных мероприятий.

В частности, таковой, например,  явилась и вышеуказанная Вами  информация о последующем убытии  Меркушкина А.Н. из г. Минска в страны Прибалтики, а также о том, что обратный билет по маршруту Москва-Нижний Новгород был якобы приобретен после его задержания в аэропорту Шереметьево, когда он намеревался вылететь в г. Минск. Данные сведения не содержат указания на конкретный источник осведомленности указанного свидетеля. Он сослался на оперативную информацию.

Во-первых, данная оперативная информация в установленном порядке не была легализована, о чем показал и сам оперативный сотрудник в ходе его допроса. Как он утверждал в том допросе, впоследствии результаты данного ОРМ не рассекречивались и, соответственно, куда-либо не предоставлялись. 

Во-вторых, это лишило возможности проверить сообщаемые им сведения в порядке, установленном в уголовно-процессуальном режиме для возможного их использования в качестве доказательства по уголовному делу.

В другой части указанных показаний он показал о том, что им сообщаемое стало ему известно в ходе служебной деятельности в результате общения с одним из лиц, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве. 

Согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в определении от 6 февраля 2004 года № 44-О, ч.3 ст.56 УПК РФ, определяющая круг лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей, не исключает возможность допроса должностных лиц правоохранительных органов в качестве свидетелей, в том числе об обстоятельствах производства отдельных следственных и иных процессуальных действий.

Эти положения, подлежащие применению в системной связи с другими нормами уголовно-процессуального законодательства, не дают оснований рассматривать их как позволяющие допрашивать указанных лиц о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым, и как допускающие возможность восстановления содержания этих показаний. Тем самым закон, исходя из предписания ч.2 ст.50 Конституции Российской Федерации, исключает возможность любого, прямого или опосредованного, использования содержащихся в них сведений.

Вот почему показания того самого оперативного сотрудника не могут служить допустимым доказательством. Они подлежат отнесению к разряду дефектных доказательств, которые застилают правду. В случае с Меркушкиным А.Н. показаниями такого свидетеля были ослеплены те, кто их воспринимал как действительную, юридически допустимую информацию. 

– Как быть в тех случаях, когда свидетели в своих показаниях исходят фактически из своих предположений, догадок, используя такие утверждения, как: «Я предполагал…», «Я не знаю, но считаю…» и т.п.? Защитники Меркушкина А.Н. утверждают, что и такие показания в этом деле имеются. 

– Поступать при оценке таких показаний так, как закон велит.

А он в таких случаях категоричен и его предписания безусловны для соблюдения. 

В безусловном порядке закон относит к числу недопустимых доказательств «показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности» (пункт 2 части 2 статьи 75 УПК РФ).

Отсюда, строить показания на предположениях и высказывать в них догадки недопустимо. 

Предположение, догадка – это ничем не подтвержденная мысль, выраженная в виде суждения, не имеющего своего подтверждения. В силу этого закон запрещает использовать основанные на них показания свидетелей, как содержащие в себе не проверяемые, ничем не подкрепляемые сведения об обстоятельствах, подлежащих доказыванию по уголовному делу.

– Те самые судебные решения по мере пресечения в отношении Меркушкина А.Н. не обошлись без показаний так называемых досудебщиков, их признательных показаний. Во всех судебных решениях ссылаются на показания следующих досудебщиков: Гришина А.В., Брыкова В.В., Гришиной А.В. Этим самым и создается видимость так называемой совокупности обвинительных доказательств против Меркушкина А.Н.  

– В таких случаях, как представляется, наряду с такими признательными показаниями следовало бы обратить свой взор еще и на сами тексты  досудебок  – досудебных соглашений о сотрудничестве. 

А это необходимо для того, чтобы понять, какие обязательства брал на себя каждый из таких лиц, заключивших указанные соглашения, сопоставляя такие обязательства с их признательными показаниями. 

При этом надо смотреть, не явились ли данные ими признательные показания ответом за те блага, которые ими были получены. А такие блага могли выразиться, например, в освобождении из-под стражи, если такие лица там содержались, не привели ли признательные показания к освобождению их от уголовной ответственности и т.д. 

Не обязывался ли каждый из таких лиц давать показания на Меркушкина А.Н. в ответ за те самые блага, о которых я выше указала. 

Признательным показаниям лиц, заключивших досудебное соглашение, нельзя безоговорочно доверяться в силу закона. 

Признательные показания – это не царица доказательств по уголовному делу. 

Они могут быть положены в основу обвинения лишь при их подтверждении совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств (ст.77 УПК РФ).

Их можно рассматривать в качестве полноценного доказательства лишь при одном условии, когда признанию имеется объективное подтверждение тому, в чем признались.  

При этом очень важно не забывать о том, под каким условием, с какой целью для себя и для чего даны признательные показания. Если они явились способом получить для себя те самые послабления в обмен за показания на другое лицо, как в случае с Меркушкиным А.Н., и ничем другим объективно не подтверждаются, то такие признания дефектны как доказательства и умышленно застилают правду. Это те мусорные доказательства, которые крайне вредны для дела. Вера таким признаниям без их должной проверки и объективного подтверждения может привести к осуждению невиновного.  Нужно при этом еще помнить и о том, что 

такие признательные показания – это результат некой сделки, где досудебщик – самое заинтересованное лицо в ней и через призму такой его заинтересованности и нужно оценивать его показания.