– Клуб «Танрэн» был образован еще в 1995 году. Из действующих сейчас он один из самых «древних». Открылись мы и долго время существовали в 26-й школе, на Юго-Западе. Я проработал там в общей сложности 17 лет.

Клуб еще тогда славился тем, что мы всегда старались участвовать во всех соревнованиях и много ездили по стране. Бывали и в Томске, и в Хабаровске, и в Мурманске, и в Анапе, и много где еще, и почти отовсюду привозили какие-то призы.

А поверить в то, что мы все делаем правильно, мне помог случай с моим старшим сыном Владиславом. Ему тогда было еще 9 лет, и мы поехали в Чебоксары. Владик бился с ребятами на год-два старше него и завоевал бронзовую награду. Но не радовался, а наоборот плакал в раздевалке. Он-то был уверен, что заслуживает большего. «Встань и добейся большего», – сказал я ему, и в этот момент я даже не понял, что обращался на самом деле к себе.

На первых порах, в конце 90-х, мы все занимались каратэ без защитной экипировки: шлемов, накладок и прочего. Позднее Европейская федерация каратэ ввела за правило, чтобы на всех соревнованиях и даже в тренировочном процессе дети выступали в защите. И нам, привыкшим к спартанским условиям, первое время приходилось переучиваться и «перепривыкать» из-за необходимости носить шлемы. А вообще, «Танрэн» в переводе с японского языка означает «закалка, ковка». Именно этот смысл мы и закладывали в философию нашей школы и нашего клуба.

В 2008 году, благодаря президенту федерации Александру Николаеву, мы получили вот это здание на ул. Гагарина. Старое, но крепкое и надежное, к тому же самый центр города. Раньше здесь был цех по ремонту обуви, стояли станки и оборудование. Все это нам пришлось выносить на свалку и делать ремонт, иногда в промежутках между тренировками. Бывали дни, когда приходилось тут дневать и ночевать. Но это тоже своего рода путь преодоления.

– А сами Вы как пришли в каратэ?

– В конце 80-х, как и многие тогда. Каратэ в те годы пользовалось довольно дурной славой, как один из запрещенных видов спорта, как одно из прибежищ для разного рода криминальных элементов. Особенно в 90-е годы, когда вся эта нечисть повываливалась на улицу. 

– Но что я хочу сказать? Среди моих воспитанников, а их был не один десяток человек, не было ни одного, кто бы связал свою жизнь с уличными бандами. Наоборот, это все очень приличные люди. Алексей Садовников, например, сейчас преподает в МГУ им. Ломоносова в Москве. Всего в жизни добивался сам. Сам поступил, сам с отличием окончил главный вуз страны. Были и такие ребята, которые сейчас служат в силовых структурах, есть те, кто оканчивал МГТУ им. Баумана и сейчас работают на оборонных предприятиях, на ядерных объектах в Сарове. Есть те, кто учился или учится в Суворовском и Нахимовском училищах. И все они с благодарностью вспоминают ту школу, которую они получили в клубе.

– Немногие из нас, как выяснилось, знают, что клуб «Танрэн» это не только спортивное объединение, занимающееся подготовкой спортсменов к соревнованиям, но что-то вроде клуба по интересам для тех «кому за». Вот расскажите немного об этом.

– Да. А началось это несколько лет назад, когда ко мне обратился 50-летний на тот момент мужчина, который попросил, чтобы я позанимался с ним каратэ. В индивидуальном порядке. Я ответил: «Хорошо, приходите, попробуем». 

В процессе общения с ним выяснилось, что мужчина уже много лет ведет нездоровый образ жизни. Проще говоря, пьет. По его словам, каждый его день начинался с рюмки. Потом вторая, третья… Одним словом, в один прекрасный момент в его голове что-то щелкнуло и он решил: «Все, с тебя хватит!». Мы стали заниматься. Потом к нам начали подтягиваться и другие мужчины примерно такого же возраста. Разброс в годах – от 46 до 55 лет. Ветеранская группа, а оно так и есть, поскольку в каратэ возрастная группа «35+» как раз и называется «Ветераны». 

И меня поразило, что мужики оказались довольно крепкими и подготовленными к испытаниям, да так, что мне даже не пришлось сильно понижать требования по физическим нагрузкам. Сейчас нас уже 11 человек. А тот человек, с которого все началось, сказал как-то, что когда он начал ходить на каратэ, то от него, как грязь с ботинок, отлетели все его прежние собутыльники. Для меня это такой психологический момент, когда ты понимаешь, что приносишь обществу вполне ощутимую пользу.

– У меня всегда была мечта – побывать в Японии. Я шел к ней на протяжении 20 лет. И вот мы поехали туда с младшим сыном Данилой и с Максимом Мельниковым. Выиграть – ничего не выиграли, но зато побились, как говорится, от души. Японцы, что касается арбитража, ко всем иностранцам относятся немножко предвзято. Чтобы они отдали тебе победу, она должна быть явной для всех и чистой. А сами они при этом не гнушаются прибегать к разного рода «хитростям»: бегают по ковру, распускают пояс и кимоно, постоянно перевязывают его, сбивая с темпа.

– Японцы по-прежнему считаются лидерами и законодателями мод в мире каратэ?

– Не совсем так. В 90-е годы, когда на арену вышли российские спортсмены, ситуация начала кардинально меняться. На чемпионатах мира в «абсолюте», проводимых раз в четыре года и где возможна встреча, скажем, 80-килограммового атлета со 130-килограммовым, там до стадии 1/8 финала, как правило, добираются по 5-6 русских и японцев, и уже в ней начинается основное «рубилово». А в полуфинал и финал вообще выходят только наши и японцы. 

Есть еще очень неплохая бразильская школа каратэ, индусы сильные. Что касается европейцев и американцев, то я сам много раз встречался и с теми, и с другими. И мой опыт общения с ними характеризует их не с самой лучшей стороны. 

Однажды в Канаде я проводил спарринг с одним из местных парней. Огромный, двухметровый детина и я, среднего роста. Тот пытался меня «пробить» раз-другой. Я ответил с разворота по почке…

– И что, ему поплохело?

- Нет, это мне поплохело. Но не от боли, а от истошных воплей и катания по настилу. Такой реакции я никак не ожидал. Наш-то человек, мы привыкли к этому, терпит боль и только стонет. А эти… Чуть что – сразу в сопли и крик. Решил, что, наверное, больше не надо его так сильно бить. А то, мало ли что…

– В иной ситуации дело могло бы закончиться в полицейском участке?

– Думаю, до этого бы не дошло. Мы все-таки спортсмены, каратисты. На соревнованиях бывает всякое, выбитые суставы, сломанные пальцы, кости. В конце концов, существует медицинская страховка. Мы все застрахованы перед стартами. Но со стороны, наверное, это выглядит дико.

– А вот еще такой вопрос. Многих любителей кинематографа интересует, искусство каратэ какое в кино и на самом деле? Большая ли разница?

– Разница очень большая. Когда смотришь голливудскую продукцию, а там главный герой пропускает целую серию ударов по туловищу и голове, но при этом стоит и еще что-то делает, то это все неправда. В реальной жизни после пары-тройки таких ударов по жизненно важным органам человек просто «выпадет в осадок».

Лично я из голливудских артистов больше всего уважаю Джеки Чана. Видно, что человек в «теме» и точно знает что делает. То, как он строит сюжетную линию, выстраивает «кадр», придумывает различные трюки и сам воплощает их на экране, выдает в нем человека, глубоко погруженного в процесс. Есть еще несколько настоящих бойцов, но все они – артисты второго плана, как правило, бессловесные и малоэмоциональные. А все эти так называемые звезды «экшена»… Там нет ни одного, достойного упоминания. Целлулоидные «герои» хромакея.

– События на Украине, они ведь и на Вас тоже как-то отразились, верно?

– Да, отразились. Дело в том, что у меня на февраль был запланирован выезд в Японию. Меня пригласили на месячный сбор вместе с нашими и японскими спортсменами. Поездка планировалась заранее, за полгода, билеты были куплены тоже заранее. И вот буквально за пару дней до выезда началась специальная военная операция, и японцы закрыли авиасообщение с Россией. Сразу понял, что все «сгорело». Но обидно не это, да и не за себя. В нашем виде спорта ты можешь развиваться только тогда, когда постоянно общаешься с самыми лучшими в своем деле. С теми же японцами. 

У нас в России не так много соревнований, где можно было бы выполнить норматив мастера спорта. На сегодняшний день у нас только один мастер – Данила Бутусов. А должно было быть два. Ян Цыганов выиграл три крупных турнира подряд, в том числе чемпионат ПФО и чемпионат России. За прошлогодний ПФО ему давали значок, а за нынешний – уже нет. И по сумме, что обидно, ему совсем чуть-чуть не хватает до звания мастера. А вот если бы он отличился на международном турнире, тогда крыть было бы уже нечем.

– Но ведь у нас есть возможность провести турнир среди представителей дружественных государств, с теми же казахами, армянами, белорусами…

– Верно. Вот как раз 1-2 мая в столице пройдет крупный международный турнир Moscow Cup с участием 17 стран мира, на который уже заявилось порядка 1 000 участников. Мы, разумеется, поедем туда в максимально полном составе. Вся взрослая команда и лучшие из детей. Но в целом, это нашу ситуацию не меняет. Надеемся на победу и скорое восстановление всех порушенных контактов.

– Ну, а в целом, из опыта каждодневного общения с молодыми людьми, какие бы важные вещи Вы могли бы отметить?

– Я начинал еще в 1990-м, и мой суммарный педагогический опыт насчитывает 32 года. Вроде бы и недавно все это было, но еще в 90-е годы молодежь была сильно другая. Более крепкая что ли, гораздо скромнее, терпеливее, не такая избалованная, как сейчас. Мало было жалоб от родителей, хотя я их просто гонял. С голым торсом и босиком по сугробам. В 20 градусов мороза. Полы в зале были простыми, деревянными, а сейчас кругом одни мягкие маты. 

Но сегодняшнее поколение, я вам честно скажу, совсем иное. Оно не безнадежное, нет. И из них можно также слепить все, что захочешь. Проблемы в родителях, которым сейчас 30-35 лет. Они слишком избаловали своих детей, очень часто единственных в доме. 

«Вы уж там приглядите за моим, чтобы он синячок домой не принес», – слышу я от них иногда. 

Синячок? Ну, что синячок! Было и прошло! Наша цель, я считаю, воспитать из мальчиков, а я в основном общаюсь-то с мальчишками, мужчин, настоящих мужиков. Ведь кто-то же должен Родину защищать!