Обвиняемый по «делу гаишников» Рустам Исякаев изложил свою версию событий

В Пролетарском суде завершился допрос фигурантов скандального уголовного дела о коррупции в республиканском УГИБДД. На прошлой неделе участники судебного процесса заслушали третьего обвиняемого – начальника Ковылкинского отделения автоинспекции Рустама Исякаева. Так же, как и его товарищи по несчастью –руководитель ведомства Александр Шелудяков и комбат ДПС Владимир Астунин, -  Исякаев не признал вину в инкриминированных ему преступлениях и заявил, что его предыдущие показания следствие получило обманом. 

Выступление Рустама Исякаева собрало столько зрителей (по всей видимости, родственников подсудимого), что им не хватило скамеек, и судебным приставам пришлось изыскивать дополнительные «посадочные места». Вскоре закончились и казенные стулья, и свободное пространство в небольшом зале заседаний.

- Скажи ребятам внизу, пусть больше не пускают – мест нет, - проинструктировал один из приставов коллегу…

Деньги есть, преступления нет

Заседание началось с традиционного вопроса судьи: признает ли обвиняемый себя виновным. 

- Нет, ваша честь, не признаю, - прозвучал столь же традиционный ответ. Напомним, Исякаеву вменяется участие в сборе денег для «оплаты услуг» московского полковника Шевченко. По версии следствия, по заданию Шелудякова начальники районных отделений Мусатов и Мотякин «скинулись» для Шевченко по 20 тысяч рублей; Исякаев вложил аналогичную сумму добровольно. Кроме того, по данным СКР по РМ, именно он был курьером, ездившим в Москву и передавшим деньги Шевченко. Этот факт следствие квалифицировало как дачу взятки. Второй эпизод, инкриминированный Исякаеву, - попытка мошенничества в отношении Мусатова на 1,3 миллиона рублей.

- Но вы признаете, что получали деньги от Мусатова и Мотякина? – приступает адвокат к выяснению точки зрения своего клиента. 

- Это я признаю! Но обстоятельства и причины сбора денег были совсем иными, и я считаю, что состава преступления в моих действиях нет, - отвечает тот. 

Дальнейший его рассказ о деньгах для Шевченко полностью совпадает с повествованием Шелудякова, изложенном неделей ранее. По словам Исякаева, в ноябре 2013 года он, Мусатов, Мотякин и начальник Ичалковского отделения ГИБДД Мангутов находились в кабинете Шелудякова и слышали его разговор по громкой связи с каким-то человеком, который просил на операцию в долг 30 тысяч рублей. 

- Когда Шелудяков закончил беседу, Мотякин вызвался собрать деньги, причем выразил это мнение от лица всех нас. Понимаете,  ваша честь, если бы мне кто-то рассказал эту историю, я бы не поверил! Но я присутствовал в этот момент и все слышал собственными ушами! Шелудяков его одернул, но Мотякин настаивал, и начальник сказал, чтобы мы сами определились. Когда мы вышли, Мангутов отказался участвовать в сборе денег и ушел. Тогда Мотякин и Мусатов попросили меня подключиться, потому что собрать на двоих 50 тысяч за один вечер не смогут. Я возмутился и посоветовал им пойти к начальнику и признаться, что не успевают найти деньги. «Да ты что?! После такого на нашей с ним дружбе можно будет ставить жирный крест!» - сказал Мотякин. В общем, они попросили меня помочь, и я согласился. На следующий день встретились с Мусатовым и Мотякиным в здании ГАИ. От коллег невыносимо разило алкоголем, они признались, что накануне весь вечер выпивали, пожаловались, что в таком состоянии не могут появиться перед Шелудяковым и попросили зайти к нему меня. Я взял эти 60 тысяч, пошел к начальнику, но Александр Анатольевич сказал, что уже ничего не надо. Я хотел вернуть деньги коллегам, но Мусатов постоянно говорил: «Пусть пока у тебя полежат». Только сейчас я понял, почему он так себя вел, ваша честь!.. Это была провокация!..

- Так в итоге вы вернули им деньги? 

- Нет. Они у меня. А как я их верну? – горячится подсудимый. – Я с удовольствием их верну, но ведь Мусатов и Мотякин в один голос заявили, что ущерб им не причинен!

- Скажите, какие отношения были у Шелудякова с Мусатовым и Мотякиным и какие – с вами?

- Эти трое дружили, вместе праздники отмечали, обсуждали что-то. Я же общался  с Шелудяковым исключительно по службе. У меня есть отрицательная черта: я всегда говорю правду в глаза, а она никому не нужна. Сам по себе я справедливый человек и никогда не смогу подло поступить. К Александру Анатольевичу я отношусь с уважением, но дружеских отношений у меня с ним быть не могло. Он меня сторонился, а у меня на него была обида. Когда я работал в Рузаевке, у меня было лучшее подразделение, а после переаттестации он меня оттуда убрал и назначил Мусатова, который нехорошими вещами занимался…

- Вы во время предварительного следствия такие же показания давали? 

- Я-то давал такие, но следствие их корректировало в свою пользу, а когда я стал возмущаться, мне сказали, что сбор денег на операцию не имеет состава преступления: в таком случае надо привлекать всех подряд. Я признал этот эпизод для того, чтобы заключить досудебное соглашение о сотрудничестве! Просто так меня не выпустили бы, а досудебное соглашение давало основания выделить мои эпизоды в отдельное производство и изменить меру пресечения на домашний арест. А у меня в это время болели дети, и цель была только одна – попасть домой. Поэтому я оговорил Шелудякова…

«Мусатов засунул мне в карман конверты!»

Еще более грандиозной провокацией, по словам подсудимого, была история с квартирным  вопросом его «заклятого друга» Мусатова. Жилищная эпопея закончилась задержанием Исякаева с 1,3 миллиона рублей. Бывший гаишник настаивает, что Мусатов силой засунул деньги ему в карман.

- О проблемах Мусатова с постановкой на учет в жилищную комиссию республиканского МВД я знал, - не стал отрицать Исякаев. – После той пресловутой московской проверки руководство ГАИ поручило мне помочь Мусатову в устранении недостатков и, работая над этим, мы разговаривали не только о службе, но и о личном. В конце октября 2013 года он сам мне сообщил, что жилищная комиссия отказала ставить его на очередь на получение субсидий. Более того, Мусатов попросил подойти к Шелудякову по этому вопросу,  и сообщил, что за услугу готов отдать один-полтора миллиона рублей. Это предложение я сразу пресек. Тогда он просил просто поговорить с Шелудяковым, чтобы тот его принял. Через несколько дней я докладывал начальнику по служебным вопросам и заодно передал просьбу Мусатова. Александр Анатольевич возмутился и сказал: «Нужен будет – вызовем!» Ни о каких субсидиях для Мусатова и речи не было!..

- Что означают фразы про «один-полтора» в разговорах на оперативном видео?

- Но это же сроки, отведенные на устранение недостатков! Один-полтора ме-ся-ца.

- На оперативном видео вы с Мусатовым обговариваете и переносите какие-то сроки. О чем идет речь?

- А я вам расскажу. Мусатов откуда-то узнал о проблемах моего отца с автобазой. Отец собирался ее выкупить, но денег не хватало, и Мусатов предложил дать в долг один-полтора миллиона. Отец согласился, потому что ранее неоднократно помогал Мусатову, когда тот строил дом. Но занять денег у него я так и не смог, потому что Мусатов постоянно тянул время. В очередной раз он позвонил мне 15 января 2014 года и сказал, что готов дать деньги. А я ему еще накануне сказал, что надобность отпала, и сейчас повторил, что вопрос закрыт. Тогда он предложил встретиться по рабочим вопросам, назначил место на обочине дороги в Лямбирском районе. Когда я, подъехав, пересел к нему в машину, Мусатов завел странный разговор, мол, шеф сказал, что я его обманываю.

Я удивился, я ничего не понял вообще!.. В это время подъехала «Нива», Мусатов засунул мне в карман куртки два конверта, а из машины выбежали правоохранители и надели на меня наручники. Потом мне сказали, что я не нужен, но должен передать эти деньги Шелудякову. «Какие деньги?» - спросил я. «Как какие? – переспросили меня. – Разве ты не знаешь, что у тебя в карманах?» А я и правда не знал! Когда оттуда вытащили купюры, меня пот прошиб!.. Но подставлять Шелудякова я отказался. Затем меня привезли в ФСБ, туда пришел министр внутренних дел Арсентьев. Я ему сказал, что не совершал никаких преступлений, он меня выслушал и говорит: «Что я тебе, сынок, могу сказать? Если невиновен, то доказывай!» И ушел…

«Оговорил Шелудякова, глядя в глаза»

- То есть вам говорили, что вы не нужны, а нужен Шелудяков? – вступает в разговор защитница экс-начальника ГАИ.

- Да мне только об этом и твердили! Говорили, если не понесу ему деньги, то надолго сяду! Конечно, ни я, ни Астунин правоохранителей не интересовали… 

- Вы оговаривали Шелудякова на предварительном следствии по этому эпизоду?

- Конечно, оговаривал. Я стал говорить правду ближе к осени 2014 года, незадолго до направления дела в суд, а потом вообще отказался давать показания и был против заключения досудебного соглашения.

- Даже во время очной ставки с Шелудяковым, глядя в глаза, оговаривали?

- Да. Я руководствовался статьей УПК, которая дает основания признать недействительной очную ставку с изложением неверных сведений. А для себя я уже давно решил, что в любом случае на суде скажу правду.

- Получается, что Шелудяков не предлагал вам обманным путем похитить у Мусатова полтора миллиона рублей?

- Да, конечно, нет! У меня вообще не было возможности вести такую беседу! Я по работе-то боялся порой с ним разговаривать, а тут о деньгах каких-то…