Без «ю» и света не увидеть, или Мог ли весь советский народ служить в аппарате Шелленберга?

Обычно читатели не обращают внимания на выходные данные газет, журналов, книг, разве что на дату выхода посмотрят. Однако среди этих служебных помет – формат бумаги, время подписания в печать, адреса редакции  и типографии - до недавнего времени была еще одна, поистине судьбоносная для издания. Без нее в республике, как, впрочем, и во всем Советском Союзе, не выходило ни одно печатное издание, ни радио – и телепередача, ни кинофильм или спектакль. В Мордовии эта помета звалась «ю», и за ней следовал ряд цифр. Этот знак гарантировал благонадежность и законопослушность издания. Его владельцем был обллит, или просто лито – так для краткости именовалось управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров Мордовской АССР, подразделение управления, только Главного и при Совете Министров СССР, находившегося в Москве. А еще проще – цензура.

Вспомнилась она потому, что июнь в ее истории – особый месяц. 6 июня 1804 года император Александр I утвердил первый цензурный устав. 10 июня 1826 года император Николай I утвердил второй цензурный устав, и этот «гроссбух» был в пять раз больше первого и содержал 230 параграфов. Современники прозвали его «чугунным» - из-за жесткости и громоздкости. Однако тут же отмечалось, что на этот устав «возложены три главнейшие попечения: о науках и воспитании юношества, о нравах и внутренней безопасности и о направлении общественного мнения согласно с политическими обстоятельствами и видами правительства». В 1828 году был принят новый цензурный устав, из которого изъяли его воспитательную роль. В 1865 году появился первый закон о цензуре и печати.

Советский период – особая страница в истории цензуры. 21 июня 1918 года председатель Реввоенсовета Республики Л.Троцкий утвердил «Положение о военной цензуре газет, журналов и всех произведений печати повременной».

6 июня 1922 года декретом Совнаркома РСФСР было создано Главное управление по делам литературы и издательств при Наркомпросе (Главлит). Его цель – объединение всех видов цензуры печатных произведений.

В 1925 году Главлит под грифом «совершенно секретно» выпускает первый «Перечень сведений, составляющих тайну и не подлежащих распространению в целях политико-экономических интересов СССР». Он насчитывал 16 страниц и содержал 96 пунктов. В следующем году издается новый «Перечень…», а в июне 1926 года ОГПУ издает «Перечень вопросов совершенно секретной, секретной и не подлежащей оглашению переписки».

«Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в открытой печати, передачах по радио и телевидению», изданный в 1970 году, насчитывал шесть разделов и 232 параграфа. Плюс еще 13 приложений. Один из них - перечень научно-технических проблем, о которых нельзя информировать читателей, содержал 60 пунктов – от  запрещения публикаций о работах в области создания крупных синтетических алмазов до получения лечебных препаратов против болезней сельскохозяйственных животных, растений и лесов.

Никто не отрицает необходимости охраны государственных тайн, и журналисты, конечно же, не враги своей страны. Но многие запреты, содержащиеся в параграфах «Перечня…» - верх абсурда.

…К одному из государственных праздников готовили красочный номер газеты. На первой странице – снимок с фонтаном- «одуванчиком», симпатичный городской уголок. Но поздно вечером, когда подходит время подписи номера в печать, на эту красоту накладывает вето редактор (так именовались цензоры) обллита: редакция нарушила пункт 3 параграфа 66 «Перечня…». Этот пункт запрещает публикацию панорамных снимков, сделанных с высокой наземной точки. Цензор требует предъявить разрешение КГБ или Генерального штаба, или штаба военного округа. Пробуем возразить: это  городской пейзаж, съемка велась с крыши двухэтажного здания, расположенного на пересечении проспекта Ленина и улицы Коммунистической – там находился райком комсомола, и не считать же административное здание правительства за фонтаном военным объектом. Но наши доводы действуют на цензора как красная мулета на быка. Дело приобретает серьезный оборот: номер под угрозой срыва. Звоню в Куйбышев дежурному по штабу Приволжского военного округа. Офицер никак не может понять, что же от него требуется. С ним нельзя не согласиться: разуму нужно время, чтобы постичь абсурд. Наконец-то он вник в ситуацию и просит передать телефонную трубку цензору.  Получив «добро», редактор лито победно улыбается, а я явственно представляю, как на том конце провода, посвящая своего товарища в суть звонка, офицер покрутил пальцем у виска. Но главное сделано – номер спасен, и на оттиске первой полосы появляется красный штамп «В печать разрешается. Ю-…».

Два – три таких случая, а они возникали чуть ли не ежедневно, по любому поводу, и начинаешь невольно злорадствовать.

В 1928 году начальник Главлита С.Ингулов писал: «Критика должна иметь последствия! Аресты, служебную расправу, суровый приговор, физические и моральные расстрелы…». Но, как говорится, бог шельму метит: автор этих призывов сам был арестован и в 1938 году расстрелян. 

Чего только не запрещала советская цензура, все приравняв к государственной тайне!

В 1929 году Главлит предписал согласовывать с ним проведение танцев.

Параграф 229 «Перечня…»: запрещена публикация сведений о продолжительности всесоюзных тренировочных сборов спортсменов, о денежных премиях спортсменам за высокие спортивные результаты.

Параграф 224: запрещена публикация сведений о последствиях катастрофических землетрясений, моретрясений (цунами), наводнений и других стихийных бедствий…

Параграф 221: запрещена публикация сведений о численности неграмотных…

А как безалаберно отнеслись составители «Перечня…» к военной истории! Запрещалось писать о военно-научных конференциях, упоминать журнал «Военная мысль», большие ограничения предъявлялись к материалам о советско-финской войне, боевых действиях у озера Хасан в 1938 году и у реки Халхин-Гол в 1939 году.

В понедельник гвардейская танковая Кантемировская ордена Ленина, Краснознаменная дивизия отмечала свое 75-летие.  Об этом славном соединении  журналисты  рассказали широкому кругу читателей и показали ее воинов по телевидению. Но если бы оставалась советская цензура, то все бы обошлось только упоминанием наименования дивизии (согласно приложению №3 к «Перечню…»). А как же тогда  вести военно-патриотическую работу среди молодежи? Строго придерживаясь этого «Перечня…»? И не  цензура ли во многом виновата в  том, что в армии процветала дедовщина?

Для цензора обнаружить нарушителя «Перечня…» - это как для инквизитора поймать еретика. С подачи цензоров, сотрудничавших с  госбезопасностью, с 1956 по 1987 год было осуждено 8145 человек по статьям Уголовного кодекса:

№70 «антисоветская агитация и пропаганда»;

№190-1 «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский строй».

Один из видов цензуры – создание спецхрана, где хранилась изъятая (по инициативе Надежды Крупской) из библиотечных фондов «идейно вредная» литература. В спецхране оказались и труды нашего знаменитого Михаила Бахтина который преподавал в Мордовском государственном университете имени Н.П.Огарева. По мнению одного из современных исследователей, Бахтин, как ученый «не вмещается в понятие «литературовед», он скорее философ». И этого ученого с мировым именем цензура держала поистине в ежовых рукавицах.

Старожилы северо-западного района столицы республики помнят, как они наблюдали за полетами реактивных истребителей. Все знали, что между Саранском и Лямбирем находится аэродром учебного центра ДОСААФ, где проходили подготовку летчики. Читатели обращались в редакцию и просили рассказать об этих людях. Но журналисты сделать этого не могли: на 42-х страницах «Списка населенных пунктов, в которых разрешено показывать в открытой печати аэродромы и посадочные площадки гражданской авиации и ДОСААФ СССР» ни Саранска, ни Лямбиря нет, а вот, допустим, Сараи, что в Рязанской области, есть. А на нет и суда, то бишь публикации нет. Ссылаться на существующий запрет цензуры журналисты тоже не имели права (параграф 232 «Перечня…»). Вот и приходилось как-то изворачиваться и объяснять читателям. И так было до тех пор, пока в Саранск не приехала знаменитая летчица, мировая рекордсменка Марина Попович, и в официальной публикации было сказано, что она окончила Саранский авиационный центр. 

Нельзя было рассказывать и о летчиках Саранского объединенного авиационного отряда – так официально назывался коллектив. Можно было только упоминать – «Саранский аэропорт».

А сколько было нервотрепки с публикациями рапортов Мордовского обкома партии Центральному Комитету КПСС о выполнении заданий по продаже государству хлеба, сахарной свеклы и другой сельскохозяйственной продукции. Объемы в натуральных показателях обнародовать запрещалось. И только вмешательство первого секретаря обкома А.Березина спасало ситуацию – против члена ЦК КПСС цензоры идти не смели.

9 июля 1990 года вышел приказ Главлита «О ликвидации спецхрана», и все книги были переданы в общие фонды. А 13 апреля 1991 года Главлит был упразднен.

После того, как Советский Союз прекратил свое существование, 27 декабря 1991 года  был принят Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации», прямо запретивший цензуру.

И все-таки, если отбросить эмоции, то однозначно – цензура (разумеется, не по образцу советской) нужна!  И вот почему. По мнению специалистов, в советские времена иностранные разведчики добывали значительное количество нужной им информации, посещая… читальный зал Публичной библиотеки имени М.Е.Салтыкова-Щедрина, которая получает обязательные экземпляры печатных изданий с 1811 года. Разведчики заказывали газеты, выходящие в нужных им регионах, и внимательно их прочитывали. Они не ждали, что кто-то из журналистов или цензоров допустит, выражаясь шахматным языком, зевок, у них был свой, аналитический подход к публикациям. Но теперь им незачем идти в библиотеку – Горбачев и Ельцин преподали всем урок, как раскрывать  государственные секреты. Да и некоторые журналисты из-за тщеславия, желания показать, что и они приобщены к клану посвященных, выдают такие «перлы», что, слушая или читая их творения, думаешь – вот когда она нужна, цензура. Но ловить не инакомыслящих, не наказывать за мировоззрение, а именно чтобы окоротить болтунов, «страдающих от недержания», стремящихся превратить в товар государственные секреты.

К сожалению, немало абсурдных отголосков советской цензуры существует и сегодня. Например, нельзя называть имена некоторых политиков, нужно обязательно указывать читателям какого возраста адресуется издание (0+ или 18+) и другие.

Фраза, вынесенная в подзаголовок к этим заметкам, принадлежит великому Вячеславу Тихонову. В одном из интервью он поведал, что знаменитый телефильм «Семнадцать мгновений весны» вышел на экраны в 1973 году только благодаря председателю КГБ СССР Ю.В.Андропову. Когда главный идеолог и цензор партии, черный кардинал М.Суслов потребовал не выпускать в телеэфир этот фильм, в котором «не показан подвиг советского народа в войне», Юрий Владимирович парировал его выпад: «Весь советский народ не мог служить в аппарате Шелленберга» (руководителя гитлеровской политической разведки, где «служил» Штирлиц). Поэтому, написав о необходимости охраны государственных тайн, делаю оговорку – не дай бог еще раз нам пережить цензуру по Суслову и иже с ним.

В.Климанов.