Суицид в изоляторе

Перед судом предстала сотрудница УФСИН, «недоглядевшая» за подозреваемым-самоубийцей

Ленинский суд приступил к рассмотрению резонансного уголовного дела о таинственной смерти в следственном изоляторе 37-летнего Виталия Самотохина. Заместитель начальника отдела судебных приставов по Ленинскому району, заключенный под стражу по подозрению в убийстве собственной супруги - профессора МГУ им. Н.П. Огарева Ирины Крутовой, свел счеты с жизнью в камере спецблока, повесившись на тюремной простыне. После долгих поисков виновных следствие инкриминировало халатность, повлекшую по неосторожности смерть человека, оператору дежурной службы изолятора 40-летней Лидии Славцовой. Женщина категорически отрицает свою вину.

Смерть со второй попытки

Процесс начался с ходатайства защиты о запрете фотосъемки. По словам адвоката, ее клиентка «плохо себя чувствует под пристальным вниманием фотографов и щелчками затворов и в этой ситуации не сможет должным образом обозначить свою позицию по предъявленному обвинению». Суд, тем не менее, допустил фоторепортеров до участия в заседании, поскольку процесс проходит в открытом режиме. Услышав об этом, обвиняемая быстро натянула на голову сиреневую шапочку, опустив ее до самых глаз. Прокурор приступает к оглашению обвинительного заключения, из которого следует, что Лидия Славцова служит в СИЗО №1 с мая 2009 года и в ее многочисленные обязанности входит, в частности, наблюдение за обстановкой в камерах через установленные на рабочем месте мониторы. 15 декабря 2014 года, в смену старшего прапорщика Славцовой, подозреваемый Самотохин, по данным следствия, содержавшийся в одиночной камере, предпринял две попытки свести счеты с жизнью. Первая, произошедшая около 11 часов, не увенчалась успехом, вторая – в 11.20 – удалась. Через десять минут после самоубийства ткань, на которой он повесился, оборвалась, и труп упал на пол. Еще через час тело Самотохина обнаружили сотрудники изолятора. По версии следователей, суицид можно было предотвратить, если бы Лидия Славцова должным образом исполняла служебные обязанности. Согласно обвинительному заключению, действия Самотохина фиксировала видеокамера, но оператор по какой-то причине не доложила об этом начальству, а также не потребовала от подозреваемого прекратить противоправное поведение. Кроме того, обвиняемая отвлекалась и покидала рабочее место, демонстрируя небрежное отношение к службе…

Быть одновременно в нескольких местах

- Хотелось бы сказать о множестве противоречий, имеющихся в деле, - сразу вступает «в бой» защита подсудимой. – Во-первых, Самотохин находился не в одиночной камере, а в двухместной, просто содержался там один. Во-вторых, вообще непонятно, как он оказался на этом посту: как новоприбывшего его должны были на 10 суток поместить в «карантин» для медобследования и изучения личности, в том числе выявления суицидальных наклонностей. В-третьих, видеокамера не могла зафиксировать действия Самотохина, поскольку не охватывает ту часть помещения, где он совершил суицид. В- четвертых, как Славцова могла доложить о происходящем начальству, если она не видела, что происходит в камере? И что значит «отвлекалась»? Отвлекалась от просмотра именно камеры Самотохина? Но перед ней множество мониторов, и примерно в этот момент она выявила нарушение в другой камере, где люди спали в дневное время. И она никак не могла знать, что одновременно с этим Самотохин сводит счеты с жизнью…

- Я хочу добавить, что на мониторе у нас имеется несколько видеообластей и, когда просматриваешь одну, не видно, что происходит в другой, а чтобы переключиться, требуется немало времени, - говорит подсудимая. – Кроме того, я контролирую не только камеры. Я также веду учет выхода сотрудников в запретную зону, наблюдаю за побегоопасными местами и за инспекторами, которые «выдают» контингент следователям и адвокатам… Мне не совсем понятно, в чем меня обвиняют.

«Главное – нажать на кнопку»

Председательствующий приступает к судебному следствию. Первой на допрос вызывают потерпевшую – мать суицидента. Но 62-летняя Галина Самотохина, приехавшая в Мордовию из Ессентуков, пока отказывается от дачи показаний. Позицию женщины поясняет ее адвокат.

- Мы не согласны с обвинением, потому как считаем, что следствие не в полной мере исследовало обстоятельства и причины смерти Виталия Самотохина. Моя доверительница будет давать показания только после того, как допросят всех свидетелей, - говорит он. 

Суд соглашается и приглашает на допрос сослуживца Славцовой, который обнаружил тело Самотохина. Младший инспектор дежурной службы СИЗО Михаил Чириков рассказывает, что Самотохин поступил к ним 11 декабря, содержался в двухместной камере. 

- 15 декабря утром я принимал пост, обходил камеры, опрашивал людей на предмет жалоб, вопросов, заявлений. К Самотохину заходил около девяти часов утра, он ни на что не жаловался, подавленным не выглядел, сказал, что все нормально. Со мной еще была психолог, она осталась побеседовать с ним. Разговаривали они недолго, минут 15-20, - вспоминает Чириков. – Затем я занимался другими своими обязанностями, в частности, просматривал в глазки «склонников» - лиц, склонных к побегу, членовредительству, суициду. Самотохин в их числе не значился. В 12.30 мы с корпусным понесли ему обед, я открыл дверную форточку, и через нее увидел, что Самотохин находится в полусидячем положении у стены. Я в соответствии с инструкцией нажал тревожную кнопку, прибежала резервная группа, стала заниматься им. Толком я ничего не видел, мне запрещено заходить в камеру, я только открываю дверь и стою возле нее. Помню, что обрывок веревки свисал с решетки. Самого потерпевшего не видел – вокруг него столпилось много народа, врач пробовала реанимировать его…

- Сколько раз вы смотрели за Самотохиным в глазок и что видели? – интересуется гособвинитель.

- Пару раз смотрел… - неуверенно отвечает Чириков.  – Он сидел ко мне спиной, все нормально было. 

- А у вас вообще установлена какая-то периодичность просмотра камер в глазки?

- Нет. Можем пройти один раз в час, можем один раз в два, три часа. Единственное, если человек относится к «склонникам», мы смотрим его каждый час, это устное указание начальства. 

- А вновь прибывших как часто смотрите?

- Они содержатся в «карантине».

- А почему Самотохин содержался не в «карантине»?

- Я не знаю. По камерам распределяет оперативная служба. В спецблок – значит, в спецблок.

- Спецблок – это ваш пост? – уточняет судья.

- Да.

- Что представляет собой спецблок?

- Спецблок… - задумывается свидитель. – Спецблок – это спецблок, - выдает он после паузы, вызывая улыбку даже у судьи. – Закрытый пост, где содержатся особо опасные преступники, - исправляется Чириков.

- Вы не выясняли, почему человека вместо «карантина» поместили в спецблок?

- Нет. Это не в моей компетенции, да и неинтересно. 

- Во время службы вы находились в коридоре. Какие-либо звуки слышали?

- Нет. В нескольких камерах разрешен телевизор, и заключенные громко слушают музыку. Этажом выше находится прогулочный дворик, где тоже играет музыка. Это сделано для того, чтобы уменьшить контакт между контингентом, - рассказывает свидетель. – Ну, и двери хлопают постоянно, поэтому услышать, что происходит в камере, невозможно. 

- Где-то регламентировано, что заключенным разрешено громко включать музыку? – интересуется адвокат подсудимой.

- Нигде не регламентировано. Я не знаю, насколько громко можно, мы не измеряем уровень шума. Слушают и слушают…

- Скажите, кто несет ответственность за людей, содержащихся в изоляторе? – продолжает адвокат. 

- Я не несу, - быстро отвечает свидетель. – Кто несет – не знаю. У меня главное, если обнаружил что-то, нажать кнопку, доложить и дождаться группу. И без разницы, что там: пожар, суицид, членовредительство, побег, драка или массовые беспорядки…

Кстати

Подсудимый, которого нет

Несмотря на то, что Виталия Самотохина уже почти год как нет в живых, в отношении него Ленинский суд рассматривает уголовное дело об убийстве Крутовой. На судебном разбирательстве настояла мать Виталия, уверенная, что ее сын не убивал жену.

Напомним, тело 35-летней Ирины Крутовой было обнаружено утром 5 ноября 2014 года на балконе ее квартиры в доме №19 по ул. Пролетарская после тушения пожара. Труп сильно обгорел; впоследствии выяснилось, что женщина погибла не от воздействия огня или отравления угарным газом, а от ножевого ранения. Через месяц по подозрению в убийстве был задержан ее супруг. Что заставило его покончить с собой в тюрьме, теперь останется тайной навсегда.