Страсти вокруг хибары

Как дочь оказалась чужой в отчем доме

Лезть в чужую семью тяжело всегда, даже если об этом просит кто-то из её членов. Во-первых, у каждой конфликтующей стороны своя правда, и докопаться до истины абсолютной почти невозможно. Во-вторых, кажется, что вывороченным грязным бельем не получится помочь никому – ни тому, кто жалуется, ни тому, на кого жалуются.

История семьи Шамшетдиновых также сильно запутана, как и трагична. Еще несколько лет назад в ней всё было хорошо и спокойно: работящий муж, любящая жена, дочка. Позже на свет появится маленькая внучка. Теперь всё выглядит иначе: муж нашел другую женщину, отписал ей свой дом, та выгоняет через суд дочь своего возлюбленного, а бывшая жена вообще лежит в психиатрической больнице.

 Семейный разлад

21-летняя Юлия в нашей редакции рассказывала о жизни – о своей, о родительской, о жизни трехлетней дочки Самиры. Когда-то её родители – Раиль и Няджия Шамшетдиновы жили вместе, и вроде бы у них все было хорошо. 
- Раньше у них был дом в Лямбире, они жили там, - говорит Юлия. – Потом отец «попал» - украл какой-то насос, нужны были деньги, чтобы его не посадили. Дом пришлось продавать. Переехали в Саранск, там у отца остался дом от родителей. Жили и там неплохо – обживали новое хозяйство, строили баню. А потом в жизни отца появилась другая женщина.

Другая женщина – это Марина Юрьевна Кочеткова. Как потом сама расскажет «роковая разлучница», Раиль делал у нее дома ремонт, а уже потом общие знакомые сообщили ей, что он на Марину «запал».
- Мама очень сильно переживает до сих пор, – грустно говорит девушка. – На этой почве у нее произошло сильное психическое расстройство. К тому же, отец её бил. Может быть, проблемы с психикой у нее начались из-за травмы головы.

К слову, о травме говорит и адвокат Няджии Сабитовны и Юлии Надежда Меньшойкина.

- Она показывала мне голову – в неё можно ставить стальную пластину, - говорит она. – Няджия сейчас не отдает отчет своим словам и действиям. То, что она говорит, можно назвать бредом. Они обратились ко мне в июле, за это время я несколько раз видела её избитой.

К сожалению, пообщаться с самой Няджией Сабитовной нам не удалось – в тяжелом состоянии её увезли в психиатрическую больницу.

Если бы дело ограничилось любовным разочарованием, это было бы еще полбеды. Но произошло совершенно неожиданное событие – Раиль Шамшетдинов написал дарственную на дом своей новой пассии. Та, в свою очередь, подала в суд на выселение Няджии, Юлии и её маленькой дочки.

Как отмечают юристы, оформление дарственной было очень сильным ходом. Фактически оно лишило женщин всех прав на жилье.

Проклятый старый дом

Признаться честно, когда мы ехали смотреть предмет спора, ожидали, что перед нами возникнет дворец. Но перед нами предстала половина старого деревянного дома на улице Гоголя – почти центр, однако состояние строения даже внешне не внушало оптимизма. А внутри все выглядело совсем удручающе. Разбухшие, отходящие от стен обои, потрескавшийся пол, голые  стены, одинокий счетчик без проводов. Здесь нет электричества и газа.

- Отец набрал долгов, вот газ и отключили, - рассказывает Юлия. – Сам он официально нигде не работает. А провода все оторвал. Теперь здесь вообще почти невозможно жить. Ребенок постоянно находится у тети.

Помимо того, что в доме сейчас нет никаких коммуникаций, наблюдается и очень серьезный дефицит мебели. Юлия показывает на обшарпанную дверь в одну из комнат, запертую на висячий замок. За дверью – холодильник, телевизор, мебель и прочий бытовой скарб, без которого сейчас прожить весьма проблематично. Всё это Раиль Аббасович запер от своей дочери и внучки.

За домом стоят руины непонятного кирпичного строения.

- Это баня, - поясняет Юлия. – Вернее, это было баней. Отец вместе с другом её разломал.

Как убеждена девушка и некоторые её родственники, Раиль Аббасович сломал баню, чтобы скрыть следы ведения общего хозяйства со своей бывшей женой. Сам мужчина пояснит нам, что просто не хотел оформлять новое строение, чтобы избежать ненужных ему хлопот и затрат.

К слову, дом, помимо той «Санты-Барбары», которая сейчас там происходит, является немым свидетелем еще одной трагедии, куда страшнее. Брат Раиля убил здесь свою мать. После этого его поместили в психиатрическую больницу, а сам Раиль въехал со своей семьей в «кровавый» дом. Суть в том, что Марина Кочеткова оформила на себя и долю находящегося на принудительном лечении брата своего возлюбленного. Как и зачем она это сделала, стало для Юлии загадкой.

В аду

Раиль Аббасович не увиливал от разговора с нами. Он был на заработках вне Саранска и перезвонил нам сам.
- Я человек семейный, - сразу пояснил он свою сущность, очевидно, чтобы у нас не оставалось сомнений в его честности. – В этом аду со своей женой я прожил двадцать три года. Кроме каторжной работы, я ничего никогда не видел. Был голодный, холодный, необстиранный, хотя и получал много. Развестись хотел еще двенадцать лет назад. Если бы не Марина, меня бы сгноили просто. Раньше я вообще рыбалкой только спасался – уйду, забудусь. Ты просто не знаешь всего, что там было. Рукоприкладством я не занимаюсь, сидеть я не хочу из-за неё. А дочери я еще раньше хотел коммуналку купить, она сама отказалась.

О дочери Раиль Аббасович отзывается еще хуже, чем о бывшей жене, характеризуя её, как «девочку по вызову». Сравнивал её с собой – дескать, когда он женился, ушел из родительского дома, вел хозяйство, было всё, как у людей. А у дочери – не сложилось, вышла замуж, родила дочку, развелась. Дескать, даже бывший муж отзывался о ней не самым лучшим образом (вот удивительно-то! На то он и «бывший»).

- Так им что теперь – на улицу? Ведь кроме дочери, есть еще и ваша внучка.

- Разве я не могу пожить в старости для себя? А они пусть где хотят, там и живут. У нее есть муж (?!), бабушка по матери. Раз уж она отказалась от отца, то пусть на мое имущество и не рассчитывает. В этом доме невозможно жить сейчас вообще – ни газа, ни света. Что я платить за них буду? А что у бывшей жены с головой, я не знаю. Я пальцем ее не трогал, она бы засудила меня враз, иначе.

Раиль Аббасович еще много размышлял о неблагодарности дочери – мол, поил, кормил, обувал, одевал, а вот она… Стандартный набор непонятых родителей. Приводил в пример детей своей новой любимой – какие они вежливые и заботливые. Возникает вопрос – отчего так? Не от воспитания ли? Кто виноват?

Рассказы дочери и отца кардинально разнятся. Общее в них только одно – оба говорят, что жили в аду.  Правда, не соглашаются в том, кто этот ад устроил.

Ищите правду в бане?

Зато с Мариной Юрьевной Кочетковой разговор был уже совсем приятный и непринужденный. Все, и даже дочь её мужчины Юлия, характеризовали эту женщину как очень успешного человека.

 - У меня у самой два высших образования, одно из них - юридическое – зачем-то отрапортовала она. – Этот дом на Гоголя я получила в дар от Раиля Аббясовича. Половина принадлежала его недееспособному брату, я оформила её по договору купли-продажи. Когда Раиль подписывал договор дарения, он уже не состоял в браке, этот дом его матери. Его бывшая жена и дочь там никто и ничто. Единственное – Юля родилась в этом доме, больше ничего.
Марина Юрьевна, судя по всему, настроена очень решительно, поэтому сразу заявила:

- Пишите –не пишите, а я всё равно этот дом отобью. Это – моя собственность. Мне этот дом подарили. Со слов Раиля, дочь и жена вели аморальный образ жизни, за Раилем не ухаживали. Я и сама слышала, как они его оскорбляют. И вот он решил отписать мне этот дом, сделать мне приятное. Я не претендовала на него.
На вопрос о том, не страшно ли ей выгонять девушку с маленьким ребенком на улицу, Марина Юрьевна сразу же заявила, что аморальное поведение Юлии распространяется не только на отца, но и на дочь. А в доме и так жить невозможно, ведь она за кого-то платить не намерена.

- Марина Юрьевна, вы объясните только: ну вам-то зачем нужен этот дом? Ведь у Вас же есть средства на нормальное жилье!

- Да, я директор очень крупной фирмы, у меня есть собственность в Москве, в Саранске, я спонсирую три детских дома, имею много благодарностей. Я видела много семей, но эту семью я просто не могла пожалеть. К тому же у меня есть свои дети, им, быть может, эта собственность когда-то понадобится.

- Ну а Юлю и ее дочь вы выселите? – спросили мы в надежде на оброненное слово «пожалела». Однако ошиблись.
- Да, конечно! Они же меня так оскорбляли… Да и потом, кто она такая? Разве она Раилю дочь? Если только биологическая. Вы сами подумайте – он воспитал, отучил, кормил, продал замуж – и к нему не было никакого уважения. И жена такая же. Вы не подумайте, она вовсе не больная, это она умышленно легла в Берсеневку, чтобы судебный процесс оттянуть. Короче, это моя собственность, и я её не отдам.

- Да что Вы с ней делать будете?!

Мы уже просто боялись, что Марина Юрьевна реально заселит своих несчастных детей в эту хибару, как получили неожиданный ответ:

- Я, конечно, этот дом снесу. Построю на этом месте коммерческое учреждение. Баню.

И здесь кое-что прояснилось. Дом ужасный, земли немного. Но для бани место, с одной стороны, скрытое от глаз, а с другой – находящееся почти в центре, оно просто идеально.

Вместо эпилога

В этой истории виноватых мы не нашли, да и не искали. Отметим лишь только, что наша газета выходит с утра во вторник. Во вторник же состоится судебное заседание, на котором, возможно, Юлию, её мать и дочь выселят из злополучного дома. Всё, естественно, решит судья,  однако, вероятно, закон - на стороне Марины Кочетковой. И в конце этой истории мы задумались не об Юлии, её отце, матери или Марине Кочетковой. Мы задумались о трехлетней Самире. Какое-то уж чересчур драматичное у неё детство. В наше время мы смотрели мыльные оперы намного позже. И по телевизору, а не в реальной жизни.

П. Семенов.