Все слышу эхо «чапанки»

95 лет назад по Поволжью, в том числе и по Мордовии, прокатилась волна крестьянских восстаний

Весной 1919 года на территории Мордовии произошло сразу три мятежа – в Ардатовском уезде в начале марта восставших возглавил белогвардейский офицер Невский; в селе Азясь Краснослободского уезда восставших «благословил» митрополит Макарий; в том же месяце началось самое крупное  «чапанное» восстание («чапан» - крестьянский кафтан).

В основе всех выступлений – хлеб. 11 января 1919 года Совнарком принял декрет «О разверстке между производящими губерниями зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства». 70 процентов хлеба должны были поставить к 1 марта 1919 года  Только в период хлебозаготовительной кампании в 1918 году в Мордовии работали продармейцы из Московского, Владимирского, Ново-Ладожского, Костромского, Северо-Двинского, четвертого сводного Петроградского и других продовольственных отрядов. И всем нужен был хлеб – центр и крупные города голодали.

Только один Ардатовский уезд из урожая 1918 года направил в Симбирскую губернию более 190 тысяч пудов продовольственного зерна. Кроме того, с августа по ноябрь 1918 года крестьяне этого уезда непосредственно в воинские части отправили 137 474 пуда ржи, 12 971 пуд овса,84 920 – картофеля, 10 тысяч пудов сена. Саранский уезд отправил 5 тысяч пудов зерна и 610 пудов капусты.

В конце января 1919 года рабочая инспекция установила, что на волжских пристанях скопилось около 5 млн. пудов рыбы.

Восстание началось из-за грубых действий уполномоченных по сбору налога в Сенгилеевском уезде Симбирской губернии. Сказалось и то, что нормы сдачи хлеба были завышены, крестьяне требовали их пересмотра, но власти на это не отреагировали. В считанные дни восстание распространилось на Сызранский и Карсунский уезды Симбирской губернии, Ставропольский и Мелекесский уезды Самарской губернии. В него оказались втянуты не только зажиточные крестьяне, но и середняки и даже бедняки. Пролилась кровь. Особенно жестоко восставшие действовали в Кайбичевской, Шугуровской, Тазинской, Большеберезниковской, Пичеурской волостях. В Ардатовском уезде было убито 75 человек, из них 18 коммунистов.

В редакцию газеты прислал свои заметки пенсионер из села Каньгуши Ельниковского района А.В.Яськин. Работая учителем, он записал в 60-х годах воспоминания своих родственников и односельчан. Вот что пишет Александр Вениаминович:

«Восставшие со стороны города Карсун на обозах переправились на левый берег Суры и ворвались в село Енгалычево Ардатовского уезда. Здесь зверски убили десять коммунистов. Страшная волна докатилась до сел Черная Промза и Паракино…

Моя мать Акулина Яковлевна, спустя 40 лет, рассказывала мне, как вооруженные винтовками мужики заходили в дом, требуя хозяина, угрожая убить его. Кололи потолок штыками. По улице шли бесконечные подводы, в них сидели, одетые в чапаны, пьяные разбойники, махали вилами и топорами, громко матерились и кричали, что убьют всех коммунистов…

Некоторым уцелевшим коммунистам удалось добраться до Ардатова, где стоял полк красноармейцев. Отец моего коллеги, Андрей Илларионович Жилин рассказал, что в Тазине «чапанники» успели растерзать трех коммунистов. Жилин привел из Ардатова отряд красноармейцев. Пулеметчики пробились  на крышу тазинской церкви и давай поливать восставших огнем. Было много убитых. В Паракине комиссары устроили революционно-военный суд.

Наш сосед Федор Степанович Догоров, которому тогда исполнилось 16 лет, вспоминал, как в центре села за столом сидели комиссары, рядом с ними один из местных. Мимо стола шла вереница людей, которых привели красноармейцы. Местный наступал на ногу комиссару, когда рядом со столом проходил  кто-то из сельчан, кого надо было, по мнению местного, казнить. Десятки невинных  расстреляли, повесили на перекладинах моста через речку Штырма. На следующий день, напившись конфискованного самогона, красноармейцы упражнялись в стрельбе по живым людям. Так, был убит хромой пастух, который шел по улице…

Дед по отцу Фрол Семенович Яськин работал волостным писарем, имел крепкое хозяйство, нанимал бедняков. Ему предлагали вступить в партию, он отказался. Когда началось восстание, он с другим моим дедом скрывался в лесу. Думая, что все наладилось, они вернулись в село. Деда Фрола не пустил погреться ночью его брат, который жил напротив. Бабушка Василиса только согрела чай, как вошли красноармейцы. На следующий день был суд. В наказание, что дед Фрол не защищал советскую власть от восставших, приговорили его к расстрелу. Трое суток потом не разрешали его хоронить. Все дедушкино состояние- скот, зерно, кадушку соленой капусты – растащили, дом перевезли в поселок для коммунистов, который назвали Коммуна. Теперь от него ничего не осталось.

Сейчас дедушкиных правнуков и праправнуков не счесть. Все мы рады белому свету. Живу и все пытаюсь понять, за что убили невиновных людей, в частности, моего деда. Последние пять лет занимался реабилитацией деда, обращался в республиканскую прокуратуру, там ответили, что никаких сведений о самосудах комиссаров в архивах нет.  За всю паракинскую «чапанку» ответил М.И.Катин, которого расстреляли в Ардатове как контрреволюционера. Теперь он, как мне сказали, реабилитирован.

Вот такое эхо «чапанки» слышит моя душа».

Самарский губисполком после подавления восстания направил в Совнарком доклад, в котором отметил основные причины мятежа: реквизиции и мобилизации, проводимые без учета нужд крестьян, и злоупотребления должностных лиц. Злоупотребления на местах были настолько велики, что Самарский губисполком в период подавления восстания был вынужден обратиться с воззванием, в котором было обещано, что «все должностные лица, злоупотребляющие своей властью, будут немедленно предаваться военно-революционному суду».

6 апреля 1919 года, когда «чапанное» восстание в основном было подавлено, Л.Д.Троцкий, выступая в Самаре, подчеркнул, что «восстание крестьян в Поволжье – это грозное предостережение для нас».

Цифра:

С 1918 по 1920 годы в Нижегородской губернии произошло 56 крупных восстаний