Высшая школа Мордовии в годы войны

Высшее образование в Мордовии оставалось в приоритете даже в самые тяжелые годы Великой Отечественной войны.

Студенты Мордовского педагогического института изучали в полном объеме все основные предметы, а наряду с ними военное дело и сельское хозяйство. Это был подвиг и преподавателей, и студентов, необходимо было сохранить базу высшего образования, созданную в предыдущие два десятилетия. Было неимоверно сложно, но люди смогли выстоять. Они совершали марш-броски, учили детей в школах и писали научные труды, на которые коллеги-ученые опираются и в 21 веке. Как высшая школа в Мордовии выживала и боролась в годы войны, об этом мы поговорили с кандидатом исторических наук доцентом Натальей Александровной Крисановой.

Возникновение высшего образования в Мордовии связано с открытием педагогического института. На него легла нелегкая ноша, обязанность сохранить достижения ученых-педагогов в годы Великой Отечественной войны. И задача была выполнена.

Учиться для фронта

Ни на один день не поднимался вопрос – закрыть вуз. Хотя большинство преподавателей и студентов ушли на фронт. Те, кто остался, начали летом привлекать новых студентов. Ехали в районы, села, приглашали учиться. Многие, в основном это были девушки, воспользовались возможностью получить высшее образование.

Требования к поступающим были снижены, принимали без экзаменов, по результатам школьных аттестационных оценок. Но говорить о снижении качества образования нельзя. Наталья Крисанова отмечает, что в процессе обучения студенты подтягивались к вузовским требованиям. Педагоги достигали цели – готовить квалифицированных специалистов.

Исключением стал период 1941-1942 гг. С началом войны и мобилизации на фронт руководство вуза решило сократить программу подготовки учителей для школ. То, что решение стало ошибочным, поняли по итогам года, когда студенты не показали требуемых результатов. И тогда вернулись к довоенной системе подготовки.

Историк Наталья Александровна Крисанова изучению высшей школы республики посвятила большинство своих исследований. Период Великой Отечественной стал одной из таких страниц, вызывающих особенно яркие эмоции, основанные на архивных документах и точных данных. Ученый уверяет, что педагоги действовали без паники: «Слишком тяжело советской республике далось формирование новой системы образования, которая вышла на лидирующие позиции в мире, чтобы в военное время приостановить этот процесс. Да, трудности были серьезные. Необходимо было объединять кафедры, сокращать курсы, приспосабливаться к новым условиям. Но, несмотря на это, со всем справились.

Кроме того, Народный комиссариат просвещения мгновенно реагировал на запросы вуза собрать педагогический коллектив, обеспечить читаемые дисциплины. Направляли ученых, эвакуированных из Москвы, Ленинграда и других городов. Более того, работала система воспроизводства кадров. В этот период высшая школа опиралась на студентов, окончивших вуз, на аспирантов, и тут же привлекала их к преподаванию».

Военно-трудовые будни

В 1941 году Мордовский педагогический институт из Саранска эвакуировали в Темников. Вернулся назад он уже в 1944 г. И каждый раз на новом месте преподавателям было необходимо налаживать не только учебный, но и бытовой процесс, найти помещение, оборудование, мебель, обустроить классы, согреть их. Не жаловался никто. Напротив, своей обязанностью считали выполнять все, что в их силах.

«Каждый преподаватель на своем месте из подручных средств создавал планету, островок знаний, где он будет и сможет трудиться. А условия были тяжелейшие – не работали печи, их надо было перекладывать, здание требовало ремонта, и все латали», – рассказывает историк. – Когда студенты говорят, что у них тяжелые условия, нет, например, интерактивной доски, я привожу пример моей бабушки Натальи Васильевны Ляпковой.

Она была учителем начальных классов и рассказывала мне, как в войну ей надо было прийти в полшестого в школу, растопить 4 печи, в коридоре и в каждом классе, чтобы к 8 утра в школе было тепло. Потом раздать весь наглядный материал, развесить в трех классах, потому что на всех был один учитель, и она же была директором школы – вот это было сложно».

Не освобождали студентов и от работы в колхозах. Единственное послабление – назначали меньше трудодней, потому что знали, что человек получает образование не только ради себя, но и сторицей возвратит его на благо страны.

Важно!

Студенты тренировались, как военные, готовые вступить в бой в любой момент, если противник проникнет в тыл, и придется действовать в реальных военных условиях. Боевая подготовка для девушек и парней включала 110 часов на каждом курсе. Плюс 80 и 90 часов соответственно отводили на курсы одиночного бойца и бойца, способного действовать в составе отделения и взвода. Скидок не делали никому. За уклонение от этого грозило уголовное наказание.

Студенты‒педагоги изучали рукопашный бой и бег по пересеченной местности, стрельбу и топографию, учились владеть винтовкой, пулеметом, гранатой. Девушки учились стрелять из мелкокалиберных винтовок, проходили подготовку на радисток, телеграфисток, сандружинниц.

«Институт был во главе идеи создания отрядов ополченцев, которые сразу приступят к военным действиям, если враг прорвется», – рассказывает ученый, – и отряд ополчения был сформирован уже в 1941-ом. По настрою это было подобно отрядам ополченцев 1611-12 гг. для борьбы с поляками и в 1812-ом – с французами, когда на территории современной Мордовии также организовали два крупных ополченческих отряда».

Зимой 1942 года провели военизированный двухдневный переход. Прошли на лыжах по маршруту Темников‒Саранск и Саранск‒Темников. Впереди студентов – преподаватели. Это был общий марш‒бросок, необходимый всем. Было крайне тяжело, но доказали себе, в первую очередь, что в трудное время способны и готовы на многое.

«Это было делом чести – каждому студенту пройти подготовку, в любой момент быть готовым уйти на фронт. Не случайно же мобилизации ждали все. Понимали, что хотя бы на теоретическом уровне должны быть подготовленными», – рассказывает Наталья Александровна. – Меня поразила та инициатива, которую в войну проявляли преподаватели. Например, М.А. Петракеев, М.Г. Сафаргалиев, автор монографии «Распад Золотой орды», и Кессель, яркий ученый и преподаватель иностранных языков. Они организовали лыжный марафон. Стоял сильный мороз, но вместе со студентами они совершили тяжелейший переход, перенесли все тяготы. Эта инициатива говорит о высокой идейности педсостава, которую нельзя оставить без внимания».

Забыть хотя б на миг о тяготах войны

Митрофан Алексеевич Петракеев, профессор, изучал русскую литературу 19-20 веков. Собрал уникальную картотеку по творчеству Владимира Маяковского, равной которой не было в стране. Читал лекции, заведовал хозяйственной частью учебного заведения. И вел кружок литературы! Потребность в духовной жизни была неистребима даже в войну. Или особенно в войну.

«Петракеев, потрясающий по глубине и широте знаний преподаватель, ученый, исследователь, понимал, что время тяжелое, и кроме основной нагрузки, организовал этот кружок. В определенной степени он был релаксирующим моментом, – оценивает роль коллеги Наталья Крисанова, – он отвлекал людей от войны, от горя, от непосильного труда, которым занимались, не разгибая спины. И уводил в мир литературы, в мир творчества. Кружок пользовался огромной популярностью. Это был метод ухода от реальности и возвращения к тому, к чему стремился народ, вся страна.

В целом впечатляет отношение людей к жизни. Жили, не разделяя, это моя работа, а это не моя. Если где-то что-то нужно забить, починить, делали, жили как семья. И понимали, что в этих условиях надо выжить любыми путями и ничего не потерять. Вот это, конечно, удивляет».

В авангарде учебы и труда

Студентам‒педагогам пришлось изучать и сельское хозяйство. В пединституте ввели расширенный курс, чтобы студенты могли заменить ушедших на фронт агротехников, трактористов, комбайнеров и кормить страну. Студенты подключались к практике, их задействовали во всем цикле сельхозработ: и на посевной, и в уборочной кампаниях. Часть урожая шла на обеспечение питанием сотрудников пединститута.

Наталья Крисанова подчеркивает: «Важно, чтобы учитель, человек с высшим образованием, был разносторонне развит, чтобы в этом смысле был профессионально мобилен, чтобы в колхозе, в своей деревне он мог использовать знания в разных областях, в том числе и в сельском хозяйстве, потому что это одна из основных отраслей».

В конце войны, 1944-45 гг. научная жизнь в вузе вновь стала развиваться. Чувствовалась близость победы, забрезжили надежды на скорое изменение положения. Ученые вернулись к отложенным исследованиям, начали открываться аттестационные советы. Легче не стало, как не стало и больше денег на разработки. Но развитие науки было самоцелью, потребностью, жизнью.

«В этом и заключается личностный подвиг, люди в самое тяжелое время изыскивали возможность быть преданными науке, возобновлять свои работы и защищать их, – отмечает Наталья Крисанова, – поражает самоотверженность, духовный и физический потенциал, который заложен в человеке, и который в сложные моменты жизни настолько сильно мобилизуется, что выдает самые лучшие свои проявления. Поражает, что люди жили общими интересами, объединенные идеей, и никого не нужно было заставлять.

Если бы высшая школа так самоотверженно не работала в годы войны, вряд ли бы нам удалось добиться таких успехов, восстановить, отстроить страну за пять послевоенных лет. Студенты, учившиеся в вузах в военное время уверены, что преемственность подготовки специалистов с высшим образованием не была прервана, а проводилась на том же высоком уровне».

Т. Ланская.